протоиерей Лев Шихляров. Церковь и культура: пространство для диалога (размышления на основе опыта прот. Александра Меня)

Меневские чтения 2015 (9-10 сентября 2015. Семхоз)

протоиерей Лев Шихляров

Церковь и культура: пространство для диалога (размышления на основе опыта прот. Александра Меня)

Эпиграф: «РПЦ осуждает вандализм тех, кто разрушил барельеф

Мефистофеля в Петербурге» (Сообщение новостной ленты от 28.08.2015г).

1). Всю его недолгую жизнь о. Александру дано было обращать ко Христу людей культуры, людей творческих, духовно окормлять их. Порой это бывало радостно, но чаще всего – мучительно, хотя он застал ещё то время, когда в стране существовал слой мыслящих людей, где был довольно высокий уровень той не вполне стёртой, «недобитой» большевиками интеллигенции, которая ныне кажется уже полумифической. Как ни странно, но в этой сфере жизни было проще отстаивать свои взгляды, сохранить в себе человека, чем в открытой религиозности. Сам придя к вере из среды людей образованных, где он имел наставников, утвердивших его во Христе, о. Александр был доброжелателен и открыт для людей разных убеждений и часто пользовался диалогом как действенным способом для возможного воцерковления собеседника-оппонента, для Евангельского свидетельства.

За четверть века, прошедших после ухода батюшки, в общественной атмосфере сильно изменившейся страны взаимоотношения Церкви и интеллигенции стали перманентно конфликтными, но попытки оживить диалог по-прежнему актуальны.

2). Социальная концепция Русской Православной Церкви весьма определённо говорит о соотношении веры и культуры, видя в заповеди первым людям «возделывать и хранить землю» Рая также и благословение культуры ¹. И именно в библейском взгляде на образ Божий, вложенный в Адама, следует искать основания для верного решения возникающих проблем. Каждая черта этого образа есть одновременно и дар, и уникальная модель будущего существования. Один из главных даров Господа человеку – его свобода. В свободе – и определенный Божественный «риск», и возможность собственного выбора. В ней же заключено и право на суд. По сути, выбор пути и есть начало суда. Евангельская заповедь «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7, 1) не является простым запрещением человеческого суда – иначе Господь не сопроводил бы её столькими разъяснениями. Судия – это, конечно, Бог, но человек несет в себе образ Божий, а значит, он потенциально тоже судья, и вопрос не в том, чтобы «молчать в тряпочку», а в том, как судить, ибо «духовный судит обо всём» (1Кор. 2, 15). Судить же надо научиться так, как судит Бог – во-первых, с великой любовью, во-вторых – начиная с себя – ибо в Распятии Он Себя отдает на суд человеков-грешников.

¹. Основы Социальной концепции РПЦ. М, 2000г., п. XIV.2.

В образе Божием заключено также благословение и право на творчество. Вероятно, задуманное еще в раю, искусство было среди тех «деревьев», от плодов которых питался человек. Пифагор был совершенно прав в том, что

Божественное происхождение вселенной познается по разлитой в ней музыке. Но в целом падшему человечеству, и всякий раз – конкретному художнику – предстоит ответить на главный вопрос: будет ли искусство искусностью сотворчества с Богом ради будущего спасения, или, напротив, – разрушительным искушением.

3). Увы, чаще всего искусство служит именно соблазном, и потому у святых отцов отношение к светскому искусству было весьма критическим. Мишенью для обличения становился театр. Вот типичная цитата из свт. Григория Богослова: «Да погибнет тот, кто первый начал раскрашивать Божию тварь. Потому что он первый примешал к краскам бесстыдство, как иногда бесстыдные скоморохи, не достойные имени мужей, выставляют наружу изображение сокрытого внутри безобразия, и за сим, естественным образом следуют у них пляски, гнусное кривлянье благообразных членов, нравящееся людям безрассудным, так и сии женщины, надев на себя снаружи чужой образ – этот смехотворный, а не священный покров стыдливости, предаются потом движениям, достойным своего испещренного лика» ¹. Ему вторит свт. Иоанн Златоуст, но ещё более обрушивается на тех, кто в храме ведёт себя хуже «блудодейников» в театрах ². Можно возразить, что в те времена на театральных подмостках продолжали жить языческие боги, и открыто показывалось всякое бесстыдство. Но и через полторы тысячи лет эту тему продолжает св. прав. отец Иоанн: «О, как тщательно диавол и мир засевают своими плевелами ниву Христову..Вместо храмов мир изобрел свои.. храмы суеты..: театры, цирки, собрания; вместо св. икон.. живописные и фотографические портреты, иллюстрации.. вместо Бога и святых.. почитают до обожания своих знаменитостей.. владеющих общественным доверием и уважением до благоговения. Бедные христиане! Совсем отпали от Христа!» ³. Да и как было не возмущаться Кронштадтскому Пастырю: ведь он каждый день вытаскивал души человеческие из ада, и тела – из лап смерти! Уже в близкие к нам 50-е годы св. исповедник Лука Крымский строго запрещал вверенным ему священникам ходить в кино, хотя тогдашние наши фильмы, несмотря на фальшь «соцреализма», и «трофейные» западные, по сравнению с сегодняшними можно считать ангельски чистыми.

¹ Свт. Григорий Богослов Назианзин. «На женщин, которые любят наряды».

² «Церковь сделалась театром! Сюда приходят женщины, одетые с большим неприличием и бесстыдством, чем те, кто блудодействуют там. За собой они привлекают сюда и бесстыдников. Если кто хочет соблазнить женщину, никакое место, мне думается, не кажется ему удобнее церкви; и если кому нужно продать или купить, церковь ему кажется удобнее, чем площадь. Здесь сплетничают, здесь выслушивают сплетни более чем где-нибудь, и если вы желаете знать новости, то здесь вы их узнаете более чем у судилища, или в приемной врачей.." (На I Послание к Коринфянам, беседа XXXVI, п.6)

³ Св. Иоанн Кронштадтский «Моя жизнь во Христе», сл. 618

4). Святоотеческое отношение к явлениям мирской культуры не должно быть забыто. Но понятная эта тревожность не охватывает проблему творчества как такового. Дар свободы опасен, но у грешного человека Творец его не отнимает. Вот и артистический дар опасен, но это не приговор. Свои взлёты и опасные пределы у русской школы К. Станиславского – всецелого вживания в образ, свои – у «тамошней», построенной на наблюдении своего персонажа как бы со стороны. Есть в связи с этим и тема для отдельного обсуждения – допустимость киноверсии Евангелия и игрового изображения Спасителя.

Примечательно, что безбожное в идеологическом отношении советское время дало множество ярких примеров того, как театр и кино могут способствовать нравственному совершенствованию и даже духовному развитию. Пение Надежды Обуховой или Виктории Ивановой словно приоткрывает завесу Небесного мира. Великие старики МХАТА или Малого театра не только доносят до нас неисчерпаемую глубину литературной классики, но и сберегают русскую речь. Сколько философской глубины и человеческого достоинства в сатирических сценах Аркадия Райкина, не боявшегося после совсем не случайных инфарктов говорить залу: «Вот двести лет церква у нас стояла – умник пришёл и картошкой её засыпал. Народ привык, и даже лошадь привыкла – сама картошку туда возила. Теперь церкви стали восстанавливать как памятники старины – но вот незадача: картошку хранить негде!». Сколько самоиронии и остроты ума в наблюдениях за жизнью в монологах малоизвестной артистки Елизаветы Ауэрбах с её рассказом деревенского деда о Москве! В мире громогласной «попсы» живительным родником сумела сохраниться незабвенная Валентина Толкунова, обретшая Господа. Дети, воспитанные на сказках в исполнении Николая Литвинова, навсегда запомнят его неподражаемую интонацию, когда он произносит: «Самый главный в этом мире звук – сердца человеческого стук!». Список замечательных личностей нескончаем.

В фильме «Убить дракона» по сказке Евгения Шварца – рентгеновское видение сути времён и битвы за каждую человеческую душу. Кинокартина «Не бойся, я с тобой», ни слова не говоря о христианстве, показывает, как поистине жертвенная любовь совершает чудо, и «расслабленный» нашего времени встает с инвалидной коляски. Жёсткая советская цензура невольно способствовала тому, что недоговорённости и запреты рождали великую работу и таланта у тех, кто творил, и ума у тех, кто воспринимал. Так, экранизация присяжным режиссёром коммунистом Иваном Пырьевым романов Ф.М. Достоевского, идеям которого нельзя было тогда звучать в полный голос, поражает силой воздействия и просветления, невозможной для сегодняшних, казалось бы, свободных «римейков». А концовка «Андрея Рублёва» Андрея Тарковского, где на цветной плёнке иконописные шедевры Преподобного противопоставляются чёрно-белой безысходной трагедии русской земной действительности – настоящая проповедь неотмирности Евангелия!

5). Проблема человеческого творчества в том, что оно есть делание души, вдохновленной Свыше и одновременно опутанной первородной испорченностью. Со времён Каина, убежавшего от лица Божия и основавшего первый город ¹, эта повреждённость привнесла в культуру и искусство гордыню, тщеславие, похоть и бесовство. Только вслушиваясь в голос Бога Живого и Истинного, можно разобраться в том, кто они – столпы искусства, и каков истинный норов у Мельпомены, Терпсихоры и прочих дам из «олимпийского ведомства», и как без предубеждения отнестись к тому «даймону», который всю жизнь побуждал Сократа к взысканию истины. Самих деятелей культуры – актеров, музыкантов, художников, литераторов – людей утончённой души и двусмысленного призвания, – можно условно разделить на три категории: одни в ужасе порывают с искусством, увидев в нём сатанинский лик, вторые пытаются удержаться на плаву, данной им «волшебной силой» приводя нас к катарсису и преображению, а третьи с маниакальным упорством вовлекаются в пляску смерти, погибая сами и подталкивая в бездну других.

Ещё в дореволюционной России Достоевский подметил у нигилистов за разговорами о новом строе и социальной справедливости совсем иное – «право на бесчестье». Оно вскоре и проявилось в многочисленных примерах богоборческого кощунства. Вот накануне Первой мировой войны в граммофонной записи разлетается по обеим столицам в исполнении некоего дуэта популярная фривольная песенка «В гареме нежится султан» – мол, папе Римскому можно вина, но запрещены женщины, султану можно иметь много женщин, но пить нельзя, и добавлен неожиданный куплет: чтобы и женщин любить, и вина много пить, так нужно «русским батей» быть (не исключено, что тут отголоски скандалов с Распутиным)! Протоиерей Георгий Шавельский свидетельствует: как только в 1916-м году на фронтах офицерам и солдатам разрешили свободное отношение к богослужению, число богомольцев сократилось до смехотворных процентов. Нередко воины кощунствовали над походными храмами, например, превращая их – страшно сказать – в отхожее место. Вскоре и случился кровавый переворот, и в пасть «красному дракону» были брошены и мученики-батюшки, и благородные офицеры, и кафешантанные певички. Вот уже в 1918-м году матрос, зайдя в опустелый храм, который предстоит закрыть, стреляет в глаза иконе. Спрашивается, зачем? Не веришь – не верь, ты презрел обеты Крещения и свободен от обязательств – так пройди равнодушно мимо того, что тебе чуждо. Но так поступить – значит, быть не в силах вынести живого взгляда, проникающего до глубины и обличающего совесть. Никакой это не атеизм, а самоубийственная ненависть обезумевшего от бедствий и страстей творения к Тому, Кто только его и любит, и кто Один может его спасти.

² см. Протоиерей Георгий Шавельский. Русская Церковь пред революцией. М, 2005г

В дальнейшем в культуре и искусстве, жестко контролировавшихся партией, вождям которой «важнейшим представлялось кино», пользуясь привилегией власти или подлаживаясь под официальную пропаганду, многие деятели настойчиво расправлялись со всем, что касалось веры, религии, Церкви, естественно, умалчивая о бесчисленных жертвах строя. В этом отношении омерзителен некогда популярный Швейк и небезобидны даже романы Ильфа и Петрова, где при всём фонтанирующем юморе и насмешках над новым обществом писатели духовно вполне солидарны с властью.

В немом фильме 1930 года «Крупная неприятность» обыграна комическая ситуация, когда отсталый провинциальный городок одновременно готовится к двум событиям: встрече архиерея и прибытию большого автобуса Ярославского завода – тогдашнего короля дорог. Между епископом (как символом «уходящей Руси») и автобусом – приметой наступления всеобщего счастья – как бы разыгрывается конкуренция за души, – и автобус, конечно, побеждает, оставляя молитву нескольким ветхим старухам!

Более интересны идеологические ходы в фильмах 60-х годов. Вот сцена со священником в знаменитой «Королеве бензоколонки». Снято это на Украине, где поп более привычный, хотя и фольклорный персонаж. Он делает замечание героине, что на автостанции не объявляют расписание, она это передаёт своему начальнику как дополнительное подтверждение своей правоты – мол, даже вот такой отсталый человек, как товарищ поп, и тот замечает безобразие. В этот момент батюшка видит, что его автобус тихо отошел, он в ужасе бросается к оказавшемуся рядом милиционеру, на лице которого читается готовность любому придти на помощь. И плюхаясь в коляску милицейского мотоцикла в своем огромном белом плаще и белой шляпе, характерный актер А. Хвыля, который чаще всего в сказках великолепно играл нечистую силу, окая, возвещает окружающим: «В который раз убеждаюсь в красоте души человеческой», и потом неожиданно добавляет: «Расстригусь, ей-богу расстригусь». Так в этот замечательный веселый фильм, с приятными людьми и красивыми машинами, вставлен абсолютно лживый антицерковный пасквиль, выглядящий особенно подло на фоне появившихся тогда священников-отреченцев. По примитивной логике пропаганды, красота души человеческой почему-то должна свидетельствовать против бытия Божия. (Видимо сей персонаж начитался статей бывшего протоиерея Александра Осипова.)

Вроде бы правдиво показан в «Королевской регате» образ дьячка, приходящегося дедом главному герою-спортсмену. Он с восторгом смотрит на Москву и крестится на сталинские высотки. Со своим сверстником-генералом он не может не поспорить: тот твердит, мол, Бога нет, а дьячок –что есть. Они весьма дружественно прощаются, хотя последнее слово за атеистом, но, закрывая за ним дверь, дед говорит про неверующего вояку: «Какой хороший человек! Благослови его Господь!». Однако, за такую вольность сценаристу надо платить, и плата находится: этот милый церковный служка, оказывается, претерпевает несправедливые гонения от жестокого епископа, и приехал в столицу в надежде на справедливость.

Героиня Н. Мордюковой в фильме «Журавушка» – разбитная баба, эгоистичная, любящая выпивку и вольную жизнь, в то же время верующая и одна из редких местных прихожанок. Воспользовавшись страхом своей подруги потерять мужа, который на фронте, понуждает её идти в храм, т.е. припасть к отсталой жизни, полной предрассудков. Но у героини Мордюковой ничего не получается – её саму выгоняют и из храма, и из села, а подруга, выслушав мудрого парторга, одумалась и вернулась к нормальной жизни – всё равно мужа её убили.

Кстати, это часто используемый в советском искусстве ход: если по сюжету кто-то молится о здравии или благополучии – можно не сомневаться: все погибнут, всё рухнет. Иконы чаще всего показывают в домах воров и бандитов. Храмы и монастыри специально предназначены быть местом встречи криминалитета или иностранных шпионов с предателями Родины.

В «Тучах над Борском» изображается настоящая изуверская секта, но показана она почти как православная община. Власть не хотела делать различий; и с лёгкой руки таких авторов на производстве и в армии любого верующего называли сектантом. Настоящая исповедальная беседа или покаяние для советского экрана связана не со священником, а с добрым и умудрённым опытом участковым типа Анискина. Дискуссия допускается, но победа всё равно на стороне партии и комсомола. В фильме «Жили-были старик со старухой» собравшаяся в клубе глухого северного посёлка молодежь в штыки встречает попытку местного молодого баптиста проповедовать веру. В ход пускается популярный тогда (и глупый) аргумент: «Вон, Гагарин в космос летал и Бога не видел, так что доказано, что Его нет». Баптист парирует весьма остроумно: «Кто из вас видел Гагарина? Никто. И я не видел. Значит, и никакого Гагарина нет». Молодёжь смущена такой логикой, но тут в разговор вступает старик, который напоминает, что делал революцию, чтобы смести всю царскую и поповскую неправду, и предупреждает молодых, чтобы никто не увёл их со светлого пути строительства коммунизма.

Самой известной в этом отношении (и самой бессовестной) стала в те годы кинокартина «Всё остаётся людям». Там два старых приятеля время от времени за игрой в шахматы ведут вероучительный диспут – это постепенно чахнущий от облучения профессор ядерной физики (артист Н. Черкасов) и интеллигентный священник. Последний – и это необычно – и умный, и искренно верующий, и доброжелательный. Но, заблуждаясь сам, он невольно обманывает людей. Во-первых, наука скоро откроет все тайны, и религия просто окажется ненужной. Во-вторых, так называемая Божья помощь нужна только слабакам, а сильные всего добьются в этой жизни сами. В-третьих, он зря внушает своей пастве успокоительные сказки о загробной жизни – никакой вечности нет. Однако каждый должен отдавать себя без остатка, завещая плоды дел своих будущим поколениям. Т. о. в фильме исповедуется христианская жертвенность ради людей – но принципиально без Христа. Опровергнуть доводы профессора можно было бы по всем пунктам, но священник не решается – режиссёр ему этого не позволяет: уж больно величествен тот умирающий гордец.

Заметим: на общем фоне потрясением и переворотом в сознании оболваненных советских людей стало появление о. Александра Меня в фильме М. Калика «Любить», в чудом сохранившихся эпизодах: впечатление от умного и современного молодого священника перевесило всё суммарно гадкое представление о Церкви, которого много лет добивалась идеология!

6). Но и те замечательные деятели культуры, как, скажем, Б. Окуджава, которые, исходя из своих представлений о чести и достоинстве, сопротивлялись официальной идеологии и несвободе, в пору молодости тоже были безбожниками и кощунниками.

Однажды, попав в т.н. «Табакерку» на спектакль по американской пьесе, я, не выдержав неожиданно обрушившегося на Бога потока брани из уст главного персонажа, вышел из зала, не просидев и десяти минут. В гардеробе я увидел ещё одного человека, покидавшего театр – это была Елена Камбурова, которую с тех пор зауважал: в её среде вести себя так куда трудней. Глубоко верующая Камбурова перепела песни Окуджавы. И она поправляет своего учителя: например, не «бездарен Бог, ему не можется», а «бездарен век», тем самым отдавая дань любви Булату Шалвовичу, принявшему крещение на смертном одре. Владимир Высоцкий юнцом потешался над Непорочным зачатием, позже, правда, в другой песне исправил строчку «и мне не жаль распятого Христа» на «вот только жаль распятого Христа». Но это нам должно быть искренно жаль, что великий поэт, бард и правдоискатель, пророчески служивший народу, знавший, зачем «купола в России кроют чистым золотом», и что «не всё то, что сверху – от Бога», так и не дошёл до Христа как Первопричины вдохновения и последней Правды.

7). О. Александр шутил, что, приобщаясь к мировой культуре, мы перепутали водопровод с канализацией. Но теперь у нас своя «сантехника». Сегодня всё в культуре и традиции, что наработано веками и тысячелетиями, подвергается сомнению.

[Например, это касается понимания семьи, как несомненной основы общественного устроения. Всё чаще и уже в гигантском объёме семья вытесняется незарегистрированным сожительством, которое называется «гражданским браком», хотя до гражданского общества этим весьма юным «конкубинатникам» нет никакого дела, и им хочется, чтобы и всем остальным до них тоже не было никакого дела. Черты такого сожительства следующие:

а. Ещё подростками вступают в половую связь с предохранением или ранней беременностью;

б. Заручаются одобрительным отношением к своему сожительству со стороны родителей, при этом именно последние при беременности чаще всего настаивают на аборте;

в. Молодые не хотят жениться, пока не добились денег, работы, квартиры, либо скрывают свою связь от государства, чтобы не лишиться квартиры, материнского пособия и т.д.

г. Проверяют, способны ли на длительное взаимотерпение, которое старшие развратители дополняют ещё и советами о проверке телесной совместимости – а как ещё узнать, если не пожить вместе, но.. «так»?

д. Суеверно боятся, что в случае регистрации немедленно разойдутся, как это уже было у друзей и подруг;

ж. Искренно обижаются, что их не венчают без госрегистрации, поскольку считают, что на фоне современных извращённых тенденций и лёгких измен их т.н. брак смотрится вполне нормально.

Что Церкви делать с этой бедой? Легче всего, следуя канонам и обличая блудное сожительство, годами не допускать огромное большинство молодых людей до Причастия, о котором они не имеют никакого представления и к которому вовсе и не стремятся. На самом же деле должна быть поставлена совсем другая, сверхтрудная задача: молодым людям, не понимающим разговоров о добрачном целомудрии и рано вступившим во взрослую жизнь, надо всемерно содействовать в превращении их сожительства в полноценную гражданскую, а потом и в благодатную церковную семью.]

И искусство нынешнее под лозунги «о вкусах не спорят» и «каждый имеет право на свою точку зрения», нашёптанные дьяволом, семимильными шагами устремилось к деградации. Парадоксально, что сегодня в Интернете свободно и без усилий можно отыскать уйму информации о корифеях прошлого и о шедеврах культуры, ради приобщения к которым люди сходили с ума целый век, но в новом поколении это известно и интересно единицам. И вот, вместо Владимира Васильева и Мариса Лиепы, сражающихся в поединке под музыку А. Хачатуряна в непревзойдённой постановке «Спартака», Москва одаривает публику балетом «Братья Карамазовы», в котором старец Зосима с послушниками монастыря выделывают на сцене презабавные пируэты. Мог ли себе представить великий Иван Козловский, имя которого тоже мало что скажет нынешней молодежи, что его сегодняшний преемник, известный тенор Владимир Редькин, откажется петь в Большом театре, поскольку в опере Дж. Верди его горбун Риголетто почему-то должен выходить пред публикой с куклой из магазина интимных услуг?! Напрашивается аналогия с первой Чеченской кампанией: мы подписали Хасав-юрт, согласившись на отторжение части страны – и вскоре боевики двинулись войной дальше. Мы спокойно взирали на то, как деградация и пошлость захватывает все сферы культуры – вот бесы и обнаглели, посчитали, что всё стерпится, и вновь напали на святыню.

Лет десять назад мой студент из группы второго высшего образования, работавший в органах безопасности, решил проконсультироваться со мной по поводу инцидента, который вызвал у них обеспокоенность. Кто-то расклеил по Москве странные рисунки. Не желая конкретизировать, скажу лишь, что это были как бы анти-иконы, гадкие пародии на Богородицу. И если для меня это был продукт осатанелой души, работники ФСБ прекрасно понимали, что за этой провокацией стояли определённые политические силы, пытающиеся разрушить страну.

8). Кощунство как искушение одаренных людей – явление, разумеется, древнейшее. Да и недавняя русская история знает немало примеров дикого поведения гениев, кончивших весьма трагически – взять хотя бы выходки С. Есенина, писавшего богохульства на стенах Страстного монастыря и заявившего, что «Христово тело выплёвывает изо рта».

Сильна режиссёрская находка в фильме М. Гибсона «Страсти Христовы» – у диавола как бы тоже есть сын – малютка, которого он вынашивает для будущего. В виртуальной сфере, в которую погрузились миллиарды, падающее семя сеятеля моментально склёвывают мусорные птицы. Здесь совершенно неважно, кто ты на самом деле, и что ты говорил или делал пять лет назад – реагируют только на сиюминутную ситуацию. Если бы апостолы проповедовали Евангелие сегодня – их просто выложили бы в «ю-туб», поставили «лайки» и тут же перешли бы к футболу и Евровидению. В том состоянии духовной и культурной опустошённости, в котором мы по ряду причин оказались в последние годы, общество перестаёт оскорбляться кощунством, ибо молодое поколение теряет само понятие о святыне – пусть даже это не вера, а хотя бы семья. И родители, отвлекая назойливое чадо игрушкой-планшетом, не осознают, что потеряли для него авторитет, препоручив его миру и тому, кто оплёл этот мир гибельными соблазнами.

Кощунство можно сравнить с тем, как если бы некий космический путешественник, отправившийся открывать жизнь на неизведанной планете, первым делом по прибытии, как бы порывая с прошлым, сжёг свой космолёт, не задумываясь, что, возможно, очень скоро ему придётся спасаться бегством, но бежать будет некуда. Конечно, в реальности так происходит не на другой планете, а в сердце человека. Ибо он вступает в этот неизведанный мир, идёт по жизни, спотыкаясь, падая, разбиваясь, но чтобы подняться, его должно сопровождать ощущение некой святыни, даже если и не связано оно пока именно с Богом и религией. Если же он, не поняв святыню, заранее её растоптал, то не обрящется для него ни смысла, ни правды. Не будет их ни в учёбе, ни в работе, ни в любви, ни в творчестве, ни в социальном протесте.

Вот известный новосибирский скандал с оперной постановкой. Кто доселе из молодых знал о «Тангейзере»? Много ли у нас поклонников музыки Вагнера? Кого из дёргающихся в мире современных музыкальных стилей, из которых начисто ушла мелодика как таковая, вообще интересует опера? Конечно, стоило бы приглядеться к демонически одержимой фигуре германского композитора – здесь-то выбор неслучаен. Но слабоумный провокатор режиссёр выразил свою индивидуальность тем, что расположил Распятие посреди огромных бёдер Венеры – и заговорила вся страна, и народ собрался на митинг: не дадим в обиду художника, в этом право и назначение искусства. Оставалось с волнением ждать поддержки американского президента.

В сегодняшнем общественном сознании размыты пределы допустимого и право на свободу путается с элементарным скотством. Есть порнография, об истории и вреде которой можно рассуждать. Но другое дело – издевательство, – когда порнографическая сцена сопровождается гимном «Алиллуйя». Можно надеяться, что кающегося развратника Господь простит. Хуже, когда, сам отвергший мораль и ответственность, художник просто оправдывает грех. Но горе тому, кто, как нынешние соблазнители, осмеливается возвещать, что блуд добродетелен, поскольку и Христос к блудницам ходил – и представляет свою версию христианства, своё видение, на каковое он имеет безусловное право как творец, как личность, и право это защищено конституцией.

9). Жаль только, что в тех случаях, когда какое-то провокационное событие получает громкий резонанс, церковное сообщество реагирует на него не духовно, а рефлекторно, и рефлексия эта разделяет его на две неравные части. Всё крутится вокруг почти по-гамлетовски звучащего вопроса: «Бить морды или не бить?». Бить – отвечает радикальное крыло и заручается известной цитатой из свт. Иоанна Златоуста ¹. Ревность по святыне можно было бы только приветствовать, но лишенная разума, она в перспективе не достигает цели. Глупы и несовершенны мотивации нового закона именно в отношении оскорбления религиозных чувств. Ведь согласно ему я могу оскорбить чувства мусульманина тем, что объявлю доктрины ислама заблуждением. Или задену вполне «религиозные» чувства коммуниста тем, что назову Дзержинского кровавым убийцей – да что там коммунисты, даже иные наши собратья-служители могут оскорбиться!

А в противовес охранительной реакции, проявляемой чопорными аппаратчиками, другое крыло, либеральное, боясь сращивания Церкви с чиновничеством и полицией, которое мы уже проходили в царской России,– бросается на защиту свободы, однако весьма поспешно и легкомысленно взывает к евангельскому прощению тех, кто прощения вовсе не просит и не ценит.

Но никому не по силам миазмами своей распадающейся души повредить любви Господа Иисуса, Который за нас, даже за этого несчастного, Его хулящего и по своим низменным меркам оценивающего, отдал себя на Крест. На самом же деле в диалоге с обществом и культурой Церкви надо научиться вести себя так, как ведёт себя Бог на Небе и Спаситель на земле. Бог грозен, но долготерпелив, и Сын Божий переплавляет гнев в самоотдачу любви.

Общество наше страшно нуждается в духовном просвещении, а культура в воцерковлении. При этом необходимо мастерски пройти между Сциллой М. Чудаковой, в раздражении выпалившей, что дело Церкви отпевать покойников, а не рассуждать о М. Булгакове, и Харибдой того батюшки, который требует запретить Пушкинскую «Сказку о попе».

Культуре надо по-хорошему объяснить, что не на всё художник имеет право. Если человека сажают в тюрьму за убийство, грабёж или изнасилование, то и творчество, имеющее великую силу воздействия на человека, не должно всё то же самое делать с душой.

¹ «Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутье или на площади хулит Бога, подойди, сделай ему внушение. И если нужно будет ударить его, не отказывайся, ударь его по лицу, сокруши уста, освяти руку твою ударом; и если обвинят тебя, повлекут в суд, иди». Свт. Иоанн Златоуст . Беседы о статуях, говоренные к Антиохийскому народу. Беседа 1, ч. 12

Бог дал нам свободу, но свободу нам дал именно и только Бог. И заключённая в этом даре свобода отрицания Бога или противления Его воле неисповедимыми путями Промысла может привести человека к прозрению и покаянию, но свобода кощунства, будучи хулой на Духа Святого, гибельна и для автора, и для восприемника.

Тот, кто на юное поколение, не знающее ни прошедшей эпохи, ни того, что означало для нас открытие веры, восстановление поруганных святынь, на поколение, ограбленное сиротским прозябанием при живых родителях, парализованное спиртным и наркотиками, равнодушием к беде ближнего и крайним эгоизмом, обрушивает клеветы и скабрезности о том, что могло бы их исцелить и спасти, – поистине совершает массовое детоубийство.

Культуре надо напомнить интеллигентного и умного Ивана Карамазова, который начал с возвращения Богу билета в Небесное Царство, затем организовал убийство отца, а в итоге потерял рассудок. Или реального великого Льва Толстого, кто, справедливо критикуя недостатки церковной и общественной жизни, в результате почему-то оскорбил и отверг Христа, в Которого так верил в юности.

А ещё для диалога с культурой необходимо научиться культуре диалога, которая благодаря современным телешоу полностью вытеснена агрессией, сутяжничеством и гипнотическим подчинением манипулирующей воле ведущего.

Деятели культуры, творческие личности, обладая профессионализмом, широтой кругозора и тонким устроением души, в духовном отношении часто проявляют себя совершенно необразованными людьми. Воцерковление их вовсе не в том, чтобы отныне посвящать музыку, картины, сценарии церковной тематике, а в том, чтобы лично для себя они открыли красоту духовного мира и возлюбили спасение, тогда они сами с жадностью припадут к Божественным истокам жизни и действительно талантливо преобразят своё творчество. И тогда у них, как писал о. Александр, «внезапно может произойти встреча со Христом: при совершении доброго дела, среди тяжких скорбей и испытаний, в великой радости, во время горячей молитвы в храме, перед лицом прекрасных Божьих творений».¹

¹ прот. Ал. Мень. Спасение миру. ЖМП 1961г №2, с 48