1 После сего я услышал на небе громкий голос как бы многочисленного народа, который говорил: аллилуия! спасение и слава, и честь и сила Господу нашему!
2 Ибо истинны и праведны суды Его: потому что Он осудил ту великую любодейцу, которая растлила землю любодейством своим, и взыскал кровь рабов Своих от руки ее.
3 И вторично сказали: аллилуия! И дым ее восходил во веки веков.
4 Тогда двадцать четыре старца и четыре животных пали и поклонились Богу, сидящему на престоле, говоря: аминь! аллилуия!
5 И голос от престола исшел, говорящий: хвалите Бога нашего, все рабы Его и боящиеся Его, малые и великие.
В предыдущих главах говорилось в основном о крахе цивилизации, о
падении Вавилона, о тех катастрофах, которые пожинает человечество, посеявшее
злые семена. Но суть Апокалипсиса не в этом. Его центральное содержание
— картина грядущего человечества, преображенного мира, того, что составляет
предмет нашего упования и веры, а вовсе не перечень каких-то средств устрашения.
Пророчества о гибели цивилизации были не только у христиан, они были и
у древних египтян, у вавилонян и др., потому что мысль человека всегда
и без особого труда приходила к идее возмездия и разрушения. Но откровения
Царства Божьего не было почти ни у кого, кроме персов.
Девятнадцатая глава посвящена переходу от катастроф к царству Божьему,
описание которого будет дано в следующих главах.
19, 1. После картины гибели Вавилона мы видим разверстые небеса и ликующую
Церковь на земле и на небе. Сначала звучат голоса многочисленного народа
в небе. Это Церковь торжествующая и ангельские силы, поющие «аллилуйя»,
что значит «хвалите Бога» (древнейший библейский припев ко всем молитвам).
Здесь он повторяется трижды, это отражение древнейшей христианской литургии,
в торжественные моменты которой трижды повторялось «аллилуйя».
19, 2–3. «Он осудил ту великую любодейцу, которая растлила землю...»,
то есть империю, власть антихриста. «И дым ее восходил во веки веков» —
эти слова напоминают нам о дыме, который поднимался над Содомом и Гоморрой.
Впоследствии появилось много поэтических образов, связанных с этим дымом,
было создано много апокрифов, а в поздних кумранских апокрифах описание
дыма напоминает даже ядерный взрыв. Здесь этот образ снова попадает на
страницы Писания, потому что Содом — это прототип всех враждебных Богу,
павших, уничтоженных цивилизаций. Это первый знак возмездия, который увидели
патриархи, когда у них на глазах пять городов в огне и вихре погрузились
в море. С тех пор об этом говорили всегда, когда речь шла о гибели грешников.
19, 4–5. «Двадцать четыре старца и четыре животных» — мы уже говорили
о различных толкованиях этих образов (см. коммент. к Откр 4,4; 4,6b-7).
В любом случае ясно, что речь идет о полноте Церкви.
6 И слышал я как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуия! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель.
7 Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя.
8 И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых.
19, 6. Дальше приведены слова молитвы, которые идут уже с земли,
а не с неба: «И слышал я как бы голос...» Это голос человечества, которое
также поет: «аллилуйя! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель». Почему
Господь «воцарился»? Мы часто повторяем прокимен, который поется за каждой
воскресной всенощной: «Господь воцарися, в лепоту облечеся». Разве Господь
не Царь? Бесспорно, Он Царь, но Царь, снявший корону и сложивший с себя
порфиру, Царь, Который не царит полностью в этом мире, а воцарится тогда,
когда мир вновь вернется к Нему, когда зло будет изгнано.
Воцарение Божье есть исповедание надежды. Как полагают, в древности
был такой новогодний обряд, когда пели псалом: «Воцарися Господь во век,
Бог твой, Сионе, в род и род», то есть там говорилось, что Бог воцарится
в будущем. Он — Владыка невидимый, сокровенный, Который пока скрыто путешествует
по Своей земле. Бог воцаряется после победы над злом, в которой будут участвовать
и люди. Пока же господствует князь мира сего — сатана. Христос об этом
так и говорит. Поэтому, когда мы удивляемся: «как же Бог допускает?..»,
мы не должны забывать, что Господь еще не воцарился, что мы еще участвуем
в мировой, космической битве между грехом и добром, между Христом и антихристом,
между тьмой и светом. «Господь воцарился» — значит наступил последний эон.
19, 7–8. Мы видели страшную картину гибели блудницы, «Вавилона», которую
тогда олицетворяла Римская империя. И вот идет ее антипод — Церковь, антипод
лжеобщества, построенного на лжи и насилии, невеста Агнца, невеста Христа.
Вавилонская блудница была одета в роскошные пурпурные одежды, в ее руке
была золотая чаша, исполненная мерзости, и сама она была одета в мерзость,
а не только в драгоценную одежду. Как помпезно одевается всякая богатая
цивилизация! Между тем Церковь одета в чистый виссон. Виссон — это драгоценная
ткань, но очень простая, белая, чистая, в ней нет никакой аляповатой пышности.
9 И сказал мне Ангел: напиши: блаженны званые на брачную вечерю Агнца. И сказал мне: сии суть истинные слова Божии.
10 Я пал к ногам его, чтобы поклониться ему; но он сказал мне: смотри, не делай сего; я сослужитель тебе и братьям твоим, имеющим свидетельство Иисусово; Богу поклонись; ибо свидетельство Иисусово есть дух пророчества.
19, 9. Здесь намек на слова Христа о тех, кого позовут на брачную
вечерю. Брачная вечеря, торжество, праздник — это ветхозаветный символ
брачного, мессианского пира, когда Сам Спаситель будет находиться среди
людей и все они будут сидеть вместе за одним столом. Здесь мы видим осуществление
этого идеала. Интересно, что человечество символизирует идеал в виде семьи,
сидящей за столом, духовной семьи, во главе которой — Сам Спаситель. Фантазия
апокалиптиков придавала этой трапезе какой-то необычайный смысл, говорили,
что левиафан, как и бегемот, будет вытащен из бездны и употреблен в пищу.
На самом деле в этом немного странном и грубоватом мифологическом пророчестве
есть глубокий смысл, потому что левиафан и бегемот, как я уже говорил,
— это образы природы и материи. Теперь материя уже вся подчинена человеку
и будет ему служить, как бы становясь пищей на трапезе.
19, 10. Далее следует маленький диалог между апостолом и Ангелом. После
слов Ангела о званных на брачную вечерю Иоанн падает перед ним на колени,
но Ангел ему говорит: «Не делай сего». Дело в том, что в мистических течениях
того времени начал развиваться настоящий культ ангелов; их стали называть
по именам, составляли колоссальные списки их имен. Апокрифические книги,
как христианские, так и иудейские, были наполнены самыми подробными описаниями
жизни ангелов, из которых впоследствии черпали «сведения» литература, мистика
и оккультизм. (Все, что было описано у Мильтона в «Потерянном рае» и «Возвращенном
рае», все, что описывал Байрон и другие, заимствовано из этих апокрифических
книг.) Поэтому здесь и подчеркивается, что ангелы отнюдь не являются существами,
достойными обоготворения: «Я сослужитель тебе и братьям твоим», то есть
Ангел сослужит людям, «имеющим свидетельство Иисусово», которое и «есть
дух пророчества». Дух пророчества, угасший за несколько веков до Рождества
Христова и возродившийся вместе с Христом, снова невидимо присутствует
в Церкви, и это есть свидетельство Иисусово.
11 И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует.
12 Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого.
13 Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие».
14 И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый.
19, 11–13. Впервые после новозаветного уничижения Христос представлен
в образе Бога-Воителя, Воина на коне, Всадника, «обагренного кровью», как
в древних описаниях битв. Здесь все символы духовные. Христос есть антипод
дракона: у Него тоже диадемы, короны на голове, но имя Его (в отличие от
дракона, на котором были написаны имена богохульные) — прежде всего имя
тайное, которое уходит в непостижимость божественного. А другое Его имя,
открытое людям, — это Слово Божье; здесь впервые Иоанн прямо говорит об
Иисусе как о «Слове Божием» — так же, как сказано в Евангелии от Иоанна:
«В начале было Слово».
Древние мистики полагали, что все божественные свойства обладают как
бы самостоятельным бытием, например, Мудрость Божья — это сила, которая
действует в мире и являет Бога в мире. И Слово Божье — это тоже действующая
сила, и, кроме того, Слово Божье — это Бог творящий, Бог-Логос — вторая
ипостась Святой Троицы.
19, 14. Воинства небесные означают звезды, космос. Это картина космической
битвы в сверхисторическом измерении, а не битвы на земле. Она началась
в тот момент, когда Христос родился. Он Сам говорил: «Я видел сатану, спадшего
с неба, как молния». История Христа есть история битвы с диаволом, как
об этом прекрасно написал Честертон в своем эссе «Битва с драконом» (см.
журнал «Человек», 1991). Эта битва все время продолжается, и здесь она
достигает кульминационной точки. Мир не слышит добрых слов, он не восприимчив
к добру, он исключительно бессилен, однако в нем есть еще какая-то искра
Божья, которая поддерживает его на поверхности. Нужен новый импульс, новое
действие Слова Божьего, которое бы подняло мир со дна и обратило его на
борьбу со злом. Этим действием и будет явление Христа, новое возрождение
Церкви.
О. Сергий Булгаков считал*, что это будет духовное преображение мира,
преображение Церкви, как бы приход Божий в саму Церковь, где, наконец,
будут явлены силы — такие же, какие мы уже лицезрели в Том, кто принес
в мир Благую Весть, — только в глобальном, всечеловеческом масштабе, и
именно это приведет к началу Царства Божьего.
* Речь идет о работе о. С. Булгакова «Апокалипсис Иоанна».
15 Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя.
16 На одежде и на бедре Его написано имя: «Царь царей и Господь господствующих».
17 И увидел я одного Ангела, стоящего на солнце; и он воскликнул громким голосом, говоря всем птицам, летающим по средине неба: летите, собирайтесь на великую вечерю Божию,
18 чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них, трупы всех свободных и рабов, и малых и великих.
19, 15. Хотя Христос изображен на коне с мечом, в одежде, забрызганной
кровью, нас не должен соблазнять или обманывать Его вид, потому что меч
Его — это меч, выходящий из уст. Иоанн подчеркивает, что этот меч — слово
Божье. Вспомните слова апостола: «Слово Божие живо и действенно и острее
всякого меча обоюдоострого» (Евр 4,12).
«Пасет жезлом железным» — эти слова содержат мессианский образ и означают,
что Христос управляет миром (см. Пс 2,9).
19, 16. У Христа есть еще одно имя: — «Царь Царей и Господь господствующих»,
что говорит о том же: наконец Он царствует.
19, 17–18. Здесь мы видим противопоставление радостного пира, символизирующего
Царство Мессии, Христа, и пира хищных птиц, созванных на поле брани. Этот
поэтический образ тоже заимствован из древних поэм Ветхого Завета. Ангел
взывает, «говоря всем птицам: летите!» Для каждого человека минувших времен
это был совершенно прозрачный образ: когда шло войско, над ним темной тучей
летели вороны и грифы, и когда кончалась битва, они опускались на землю.
В представлении древних, полет этих птиц столь же неотделим от битвы, как
для нас теперь неотделим от нее грохот канонады и взрывов. Пал Вавилон,
значит, сонмы летящих птиц собираются на трупы. Христос говорил: «где будет
труп, там соберутся орлы» (Мф 24,28). И вот они собираются «на великую
вечерю Божию», но у этих птиц своя трапеза.
19 И увидел я зверя и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его.
20 И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению: оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою;
21 а прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его, и все птицы напитались их трупами.
19, 19–21. Однако зло продолжает сопротивляться. Против Христа выступает
антихрист во главе царей земных, причем Иоанн не рассказывает, как Христос
победил — все происходит словно в одно мгновение: «И схвачен был зверь
и с ним лжепророк...» Их бросают в серное озеро. Напомню, что горящая сера
— это намек на Содом. Мировое зло еще бушует, в мире еще продолжаются смерть,
грех, но антихрист и исторические силы зла уже каким-то образом рушатся.
Это совершенно определенное пророчество, здесь ясно указано, что наступит
такой момент в истории, который можно будет обозначить годом и, может быть,
даже месяцем и числом, когда зло начнет рушиться. Я думаю, что это произойдет
еще не скоро, может быть, через десятки, сотни лет. В сущности, это неважно,
ведь мы все равно это увидим — или оттуда, или отсюда. Итак, зверь и лжепророк
брошены в озеро, горящее серою, и убиты мечом, исходящим из Его уст, а
птицы напитались их трупами.
Что это за птицы? Просто поэтический образ? Не исключено, но можно
понять и иначе: мир не разделился в тот момент на стоящих вокруг Всадника
на белом коне и примкнувших к лжепророку и зверю, точнее, не весь разделился.
Какая-то часть мира, подобно прожорливым птицам, не заинтересована ни в
том, ни в другом, и ей только бы «поклевать». И возможно, что значительная
часть людей будет во время этой битвы столь же безучастна, как птицы, которые
кружат, чтобы клевать тех, кто падет, а кто это будет — им безразлично;
им все равно, чем питаться, лишь бы была пища. Это все притчи. Назовем
таких людей нейтральными, теми, кто оказался где-то в промежутке, не сдвинулся
ни туда и ни сюда. Но я подчеркиваю — зло в мире еще остается. Речь идет
о падении царства зверя, о падении «Вавилона».
Спросите футурологов, социологов, биологов и прочих, и они вам скажут,
что наша цивилизация имеет все шансы плохо кончить. Но не будем обманываться:
это вовсе не значит, что она обязательно в ближайшее время погибнет. Один
Бог знает, когда это произойдет, но так или иначе угроза для мира есть
всегда. Мы видели, как гибнут цивилизации, так же может погибнуть и наша.
А может быть, она достигнет больших высот и станет новым Вавилоном, а потом
уже падет. Когда Вавилон разрушится, Церковь будет в полноте своей силы,
и останутся люди, среди которых будет очень много подобных этим птицам,
«птицам небесным»... В дальнейшем произойдет сложный процесс, который Апокалипсис
описывает необычайно таинственными красками, заимствованными из разных
апокрифов, и над этими образами до сих пор почти безуспешно бьются комментаторы.
Но есть и будет то, что запечатлено в этой картине.
В сущности, в видении Всадника на белом коне запечатлено явление духовных
сил Христовых, новое явление силы. Будут ли в этой борьбе гибнуть люди,
или это чисто духовная борьба? Что можно сказать об этом? Каждый духовный
кризис порождает кризис общественный, который может породить и социальные
конфликты. Мы знаем, что в истории борьба идей неоднократно принимала самые
низменные и гнусные формы. Вполне возможно, что падение «Вавилона» будет
сопровождаться тяжелыми социальными потрясениями. Но, возможно, это будут
только духовные катаклизмы. Жизнь показывает, что всякая деградация, и,
в первую очередь, духовная, протекает болезненно... Конечно, щепки будут
лететь во все стороны...
Двадцатая глава есть кульминация Апокалипсиса в том смысле, что здесь
показано торжество Царства Божьего на земле. Эта глава вызывала наибольшие
споры и вопросы, приковывала к себе внимание очень многих исследователей,
толкователей, комментаторов. Она удивляла тем, что в ней говорилось о вещах,
отсутствующих в так называемом Малом Апокалипсисе, то есть в пророческих
словах Христа, приведенных в синоптических* Евангелиях. Многое здесь так
и остается тайным и сокровенным. Перед нами не просто характерные,
типологические, повторяющиеся из века в век события, а какие-то окончательные
свершения. Перед нами — пророчество, торжественное предсказание. И уже
в силу этого обстоятельства мы не в состоянии полностью проникнуть в тайну
этих текстов.
* Синоптические Евангелия — это Евангелия от Матфея, от Марка и от
Луки, которые в основных своих чертах совпадают.
Мы сейчас живем как бы в Ветхом Завете по отношению к грядущему. Мы
словно через тусклое стекло, лишь гадательно можем предвидеть то, что совершится
в будущем. Главное, о чем повествуется в этой главе, это тысячелетнее царство.
Среди богословов, среди учителей и отцов Церкви с самого начала возникли
разномыслия по этому вопросу. Такие отцы, как св. Ириней Лионский, св.
Иустин Мученик, Папий, Мефодий Олимпийский и другие считали, что действительно
в каком-то предконечном периоде мировой истории Царство Христово восторжествует
здесь, на земле, по эту сторону истории. Другие же, в частности блаженный
Августин, наиболее резко выступавший против теории тысячелетнего царства,
объяснял эти слова Иоанна так: тысячелетнее царство, царство праведников,
которое царствует с Христом, — это Церковь и ее странствия по земле.
Это толкование было принято с молчаливого согласия многих богословов
и вошло почти во все популярные толкования вплоть до нашего времени. Между
тем блаженный Августин явно расходится с прямыми словами Иоаннова Откровения.
В нем описано прежде всего таинственное вторжение духовных сил в мир зла,
в его средоточие, говорится о метафизическом центре всякого черного импульса,
который назван здесь драконом. Как вы помните, этот морской образ связан
с противящимися Богу силами и называется сатаной, что по-русски означает
«противник», а также «змеем древним», что напоминает рассказ об Эдеме и
падении человека. И вот это самое существо, которое вмещает все темные
силы, сковано и на какой-то срок оказывается парализованным.
Теперь спросим себя: можно ли, положа руку на сердце, сказать, что
в истории Церкви был период, когда сатана был скован? Только человек, не
знакомый с историей Церкви, может ответить утвердительно. Наоборот, сатана
выстоял все это время, а часто и преуспевал. Сказать, что он был скован,
значит просто не считаться ни с фактами, ни с тем текстом, который есть.
Некоторые толкователи говорили следующее: во времена земной жизни Спасителя
были книжники, которые считали, что Царство Мессии будет временем земного
процветания, они думали, что виноград будет давать плодов в миллион раз
больше, что пшеница будет такой, как в стране великанов... Полагали, что
это представление было воспринято автором Апокалипсиса. На это мы отвечаем
так: какие бы народные, мифические, традиционные представления книжников,
фарисеев, персов, египтян и кого угодно ни воспринял апостол Иоанн, Апокалипсис
— это откровение Божье, значит, мы должны за его символами и формами прочесть
слово Божье, обращенное к нам. А оно говорит о том, что наряду с торжеством
зла, которое будет происходить неоднократно, наступит и торжество добра.
Это не так нелепо, как кажется, потому что хотя царство антихриста началось
уже давно и периодически возникает и возобновляется, можно сказать, периодически
переоснащается или перевооружается, не может быть, чтобы дело Божье никогда
не смогло хотя бы в какой-то степени заявить о себе на земле, утвердиться
на ней, кроме как в «запредельном» состоянии.
Человечество будет участвовать в божественном процессе воссоздания
мира, и если люди откликнутся на Божий призыв, то не осуществятся те угрозы,
которые обещает Апокалипсис, а произойдет, так сказать, плавное вхождение
мира в Царство Божье. И уже здесь, на земле, начнется преображение твари
с участием человека. Нечто подобное говорит и Тейяр де Шарден.
Мысль эта не противоречит Писанию, хотя тайна остается тайной. В какую
сторону пойдет человек, нам неизвестно. Но тем не менее в какой-то период
будет явление Церкви в Духе и силе. Может быть, это будет через миллион
лет, я не знаю, этого не знает никто, но важно, что это будет. Маленькая
оговорка: тысячу лет здесь, конечно, не следует понимать хронологически,
и шесть дней творения могут значить шесть тысяч лет, потому что у Бога
один день, как тысяча лет. Некоторые считают, что это будет как бы восьмой
день творения. Много есть всяких расчетов, но так или иначе речь идет о
каком-то сроке, точнее об определенном периоде времени, так как апостол
прямо говорит, что этот срок кончится.