1 И дана мне трость, подобная жезлу, и сказано: встань и измерь храм Божий и жертвенник, и поклоняющихся в нем.
2 А внешний двор храма исключи и не измеряй его, ибо он дан язычникам: они будут попирать святый город сорок два месяца.
Эта глава — одна из наиболее трудных для толкования. Трудность связана
с двойственным смыслом употребляемой в ней ветхозаветной символики.
11, 1. Повеление, данное ясновидцу, чтобы он измерил тростью храм Божий,
как измеряли на Востоке здания, связано с символом, употребленным у пророка
Иезекииля (Иез 40,3) и у пророка Захарии (Зах 2,1-2). Измерение означало
близкий конец: Бог измеряет для того, чтобы разрушить. Так был измерен
иерусалимский Храм перед его падением, чтобы запомнить, каким он был. Но
в то же время этот символ говорит: измерь, сохрани размеры, чтобы потом
восстановить. Повеление имеет два смысла: гибель Храма и в то же время
его возрождение.
К какому событию относится это пророчество? Тут толкователи расходятся.
Одни считают, что речь идет об эпохе войны Иудеи с Римом, когда Храм находился
уже на грани падения, и что апостол здесь говорит о том, что время его
гибели пришло, он измерен и будет скоро разрушен, и после него уже будет
Новый Иерусалим, небесный Град и небесный Храм. Другие же (и этих толкователей
большинство) считают, что ко времени написания Апокалипсиса Храм уже был
разрушен и перед нами ретроспективный взгляд апостола в прошлое, но также
и в будущее, где он видит грядущее возрождение Храма, уже вселенского и
духовного. Поэтому в конце главы говорится: «и отверзся храм Божий на небе,
и явился ковчег завета Его в храме Его», то есть совершается новое, космическое,
небесное, вселенское богослужение.
Одиннадцатая глава является как бы заключением той части Апокалипсиса,
которая прежде всего повествует о первоначальной Церкви и ее судьбах в
Иудее, поэтому здесь говорится о Храме.
11, 2. Сроки, которые здесь даны: сорок два месяца, тысяча двести шестьдесят
дней (Откр 11,3) и три с половиной дня (Откр 11,9), в течение которых люди
смотрят на трупы свидетелей Божьих, — это вариации на одну и ту же тему.
Около 165 года до н.э., когда началось гонение Антиоха Епифана, провидец,
писавший под именем Даниила, предсказывал, что гонения прекратятся через
три с половиной года (Дан 7,25; 8,9-14). Действительно, к тому времени
восстание Иуды Маккавея освободило и очистило Храм. С тех пор этот срок
— три с половиной (три с половиной года или три срока и половина срока
и т. д.) — становится символом временных испытаний, гонений, которым враги
Божьи подвергают избранников, учеников, в данном случае Церковь. Язычники,
которые будут попирать святой город — это уже, по-видимому, не римские
войска, окружившие иерусалимский Храм, а язычники-гонители, обрушившиеся
на Церковь.
Апокалипсис явился своего рода ответом на первые преследования христиан
со стороны империи, на первые трудности, с которыми встретилась Церковь.
В данном случае язычники входят в святой город, который есть сама Церковь,
но не одолевают его. Они попирают двор, они находятся вокруг, но слово
Церкви продолжает возвещаться, несмотря на жестокие гонения.
3 И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, будучи облечены во вретище.
4 Это суть две маслины и два светильника, стоящие пред Богом земли.
5 И если кто захочет их обидеть, то огонь выйдет из уст их и пожрет врагов их; если кто захочет их обидеть, тому надлежит быть убиту.
6 Они имеют власть затворить небо, чтобы не шел дождь на землю во дни пророчествования их, и имеют власть над водами, превращать их в кровь, и поражать землю всякою язвою, когда только захотят.
11, 3–6. О проповеди Церкви говорится в завуалированном виде, она
совершается через двух свидетелей. В Ветхом Завете два свидетеля — две
маслины и две золотые чашечки на светильнике у пророка Захарии (Зах 4,
2-3, 11-14) — обозначают царскую власть и власть священническую, то есть
полноту мессианской власти. Для пророка Захарии это были царь и первоиерарх.
Большая часть толкователей полагает, что два свидетеля — это не царь и
пророк, а Моисей и Илия. Есть и другой вариант — Енох и Илия, потому что
с именем Еноха связывали книги апокалиптического содержания и считалось,
что Енох пророчествовал о грядущих судьбах мира. Но если исходить из Евангелия,
где Христу на горе Фаворской были явлены Моисей и Илия, и посмотреть, каковы
эти два свидетеля — они повелевают стихиями, огонь исходит из уст их, они
имеют власть затворять небо — то вспоминаются скорее властные чудодейственные
проповеди Илии и Моисея.
Почему же проповедь Церкви изображена в виде ветхозаветных персонажей,
почему они предстают свидетелями? Дело в том, что первоначальная христианская
проповедь говорила на языке Библии, приводила аргументы из Библии, и таким
образом раскрывалось содержание уже существовавшего библейского учения.
Библия открывалась миру в проповеди апостолов. Первыми священными книгами
первых христиан были книги Библии. Что читал Иисус в Назарете Галилейском?
Он раскрыл книгу пророка Исайи. Что было книгой молитв для первых учеников?
Что пели ученики на Тайной вечери? Это были псалмы. Таким образом, Ветхий
и Новый Завет были и остаются неделимыми.
7 И когда кончат они свидетельство свое, зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их,
8 и трупы их оставит на улице великого города, который духовно называется Содом и Египет, где и Господь наш распят.
9 И многие из народов и колен, и языков и племен будут смотреть на трупы их три дня с половиною, и не позволят положить трупы их во гробы.
10 И живущие на земле будут радоваться сему и веселиться, и пошлют дары друг другу, потому что два пророка сии мучили живущих на земле.
11, 7. Новозаветные свидетели проповедуют языком Ветхого Завета;
на них обрушивается империя, которая видится в образе зверя, поднимающегося
из бездны. В русском переводе надо было бы поставить слово «Зверь» с большой
буквы, потому что по-гречески употреблен определенный артикль, то есть
имеется в виду определенный зверь: не зверь вообще, а Некто — Зверь. Как
мы увидим дальше, под зверем подразумевается антихрист и его воплощение
в абсолютной императорской власти. Этот символ взят из историософии пророка
Даниила, который противопоставлял Царство Христово всем человеческим царствам,
изображая человеческие царства в виде хищных животных, монстров с клыками,
когтями, крыльями. Звериное царство — это царство драконов, царство чудовищ,
а христианское царство — Царство Сына Человеческого. Противопоставлены
человечность Божьего Царства и звериность царств имперских, которые выходят
из бездны. Бездна — это очень древний библейский символ сатанинских сил,
изначально противоборствующих Богу.
11, 8. Комментаторы расходятся в вопросе о том, что означает этот стих.
Поскольку в «городе» находятся люди из разных народов, колен и языков,
его скорее всего можно считать Римом, и тогда слова «Господь наш распят»
надо понимать как распятую Церковь. Согласно другому толкованию, так как
гонение началось в Иерусалиме, где были убиты первомученик Стефан и апостол
Иаков, а потом Иаков, брат Господень, то в данном случае имеется в виду
Иерусалим.
11, 9–10. Изображена радость тех, кто видит Церковь поверженной: люди
из разных народов и колен, языков и племен смотрят на трупы три с половиной
дня (это время гонений) и не позволяют положить их в гробницы, а живущие
на земле радуются и веселятся, посылая друг другу дары. Посылать дары —
это римский обычай. Не дают похоронить тела — вероятно, намек на репрессии
64 года, когда тела мучеников, погибших в Колизее и в садах Нерона, были
сброшены в общие ямы, а не преданы достойному погребению. Римляне ненавидели
христиан, потому что, как пишет Тацит, считали их «ненавистниками всего
рода человеческого». В них видели возмутителей спокойствия, говорили, что
они пророчат нечто ужасное «Городу и миру»*.
* «Городу и миру» (лат. Urbi et orbi) — традиционное начало документов
римского сената; римляне считали, что в мире есть только один город — Urbs,
Рим.
11 Но после трех дней с половиною вошел в них дух жизни от Бога, и они оба стали на ноги свои; и великий страх напал на тех, которые смотрели на них.
12 И услышали они с неба громкий голос, говоривший им: взойдите сюда. И они взошли на небо на облаке; и смотрели на них враги их.
13 И в тот же час произошло великое землетрясение, и десятая часть города пала, и погибло при землетрясении семь тысяч имен человеческих; и прочие объяты были страхом и воздали славу Богу небесному.
14 Второе горе прошло; вот, идет скоро третье горе.
15 И седьмой Ангел вострубил, и раздались на небе громкие голоса, говорящие: царство мира соделалось царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков.
11, 11–14. «После трех дней с половиной...», то есть после срока
гонений, Церковь воскресает (см. коммент. к Откр 11,2). Как же она воскресает?
Здесь апостол опять прибегает к древнему ветхозаветному образу. Вспомним
слова Иезекииля — то знаменитое место, где говорится о сухих костях: «и
вошел в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои — весьма, весьма великое
полчище» (Иез 37, 10). Действительно, в то время, когда писался Апокалипсис,
преследования в Риме, сначала при Нероне, а потом при Домициане, а также
преследования на Востоке сильно потрясли Церковь. Но ясновидец утверждает,
что она восстает и восходит на небо, и в этом завершение служения Церкви
на земле. Это напоминает нам о том, что служение Церкви есть продолжение
жизни Христовой на земле.
Образ свидетелей напоминает нам образ Крестителя Господня, идущего
перед Христом, и Самого Христа Спасителя. Они свидетельствуют, их убивают,
и они восходят к Богу — этой победой униженной Церкви завершается история.
Церковь, согласно пророчествам Даниила, проходит через горнило испытаний
и восходит к Богу Небесному.
11, 15. Громкие голоса на небе говорят о завершении истории. Царство
мира сего стало «Царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать
во веки веков». Это очень важные слова, потому что они показывают, что
между грядущим мирозданием, грядущим бытием человечества и нынешним состоянием
мира есть прямая, так сказать, генетическая связь. Речь идет не о том,
что царство мира совсем умерло и вместо него родилось Царство Господа нашего,
а царство мира сего стало Царством Господа нашего — произошла трансформация
мира, его превращение, его преображение.
16 И двадцать четыре старца, сидящие пред Богом на престолах своих, пали на лица свои и поклонились Богу,
17 говоря: благодарим Тебя, Господи Боже Вседержитель, Который еси и был и грядешь, что ты приял силу Твою великую и воцарился.
18 И рассвирепели язычники; и пришел гнев Твой и время судить мертвых и дать возмездие рабам Твоим, пророкам и святым и боящимся имени Твоего, малым и великим, и погубить губивших землю.
19 И отверзся храм Божий на небе, и явился ковчег завета Его в храме Его; и произошли молнии и голоса, и громы и землетрясение и великий град.
11, 16–19. Финал завершается благодарственной песней двадцати четырех
старцев и ангелов. Совершается космическая литургия: открылся Храм Божий,
уже не на земле, а на небе, и это потрясает всю вселенную, и «произошли
молнии и голоса, и громы и землетрясение и великий град». Совершившееся
в человечестве эхом отзывается во всей природе. На этом кончается та часть
Апокалипсиса, которая посвящена начальным судьбам Церкви в Иерусалиме.