МЕСТО ОТЦА АЛЕКСАНДРА В ПРАВОСЛАВНОМ ПРЕДАНИИ.

Церковь  - это сложнейший и многогранный богочеловеческий организм, в котором существует много разных видов служения: профетическое служение пророков и терпение мучеников, аскетические подвиги монахов и праведная семейная жизнь, и многое другое.

Для определения того или иного служения Церковь использует разные понятия. Она выделяет богословов и церковных писателей, она осуждает еретиков, то есть людей, проповедавших неправославное учение. Церковь прославляет того или иного святого за праведность его жизни и ортодоксальность трудов.

Однако зачастую бывает так, что это многообразие не бывает правильно истолковано и воспринято как окружающим миром, так и самим церковным народом. К сожалению, многие наши современники путаются в понятиях  и не разделяют догматического определения и частного богословского мнения,  высказывание того или иного отца и  consensus patrum.  Реальность Церкви и духовной жизни диктует нам свои правила, согласно которым путаница в данных понятиях является далеко не теоретическим заблуждением. Такого рода ошибки в понятийном аппарате зачастую могут привести и к ошибкам в духовной жизни. Представим ситуацию – человек не понимает, что такое частное богословское мнение и буквально воспринимает труды того или иного конкретного отца. А именно у него, именно в этом труде содержится пресловутое частное мнение, не разделенное другими отцами. В результате может быть серьезная ошибка в духовной жизни.

Отсюда проистекает необходимость разобраться в данных терминах и понятиях. Это поможет нам определиться и с отношением ко многим нашим современникам и церковным писателям.

Отсюда я обращаюсь к проблеме важнейших понятий православного богословия, изучив которые, мы сможем дать ответ на простой и одновременно с тем очень сложный вопрос «Кто такой отец Александр Мень»?

Для начала необходимо определиться с понятием «богослов». Богослов – это не просто человек, занимающийся отвлеченными теологическими исканиями, как это, к сожалению, понимают многие наши современники.  Богослов – это человек, переживающий внутри себя, в своей душе тесный контакт с Богом и на основании этого духовного опыта пишущий свои труды.  Для богопознания существуют вполне конкретные рамки, продиктованные Священным Писанием: «блаженны чистые сердцем, ибо ти Бога узрят» (Мф.5:8). Духовная чистота, ведущая к созерцанию Божественных истин, вот главная характеристика богослова.

С точки зрения агиографии, Церковь дала наименование «Богослов» всего трем святым: Иоанну Богослову, Григорию Богослову и Симеону Новому Богослову, что подчеркивало их особую роль в богопознании. Означает ли подобное наименование, что все остальные отцы Церкви, например, Василий Великий и Иоанн Златоуст, не были богословами, не имели духовного опыта богообщения? Или означает ли это, что категория «Богослов»- это закрытая категория и Церковь больше никого не почтит таким высоким титулом?

Конечно же, нет. Данное наименование является почетным титулом для особо почитаемых Церковью святых.  При этом Церковь распространяет на термин «богослов» один очень важный критерий – евангельскую чистоту сердца, опыт богообщения и признание Церковью.

Далее, в сокровищнице церковного Предания мы встречаемся с «отцами Церкви».  В самом общем определении, отцы Церкви – это группа церковных деятелей, чей авторитет имел особый вес в формировании христианской догматики.

К отцам применяют несколько критериев. Во-первых, это святость, причем святость, признанная Церковью, то есть канонизация. Во-вторых, это  святость их жизни. Отцы должны были жить так чтобы оставить для нас всех пример. И, в-третьих, ортодоксальность учения. Несмотря на то, что у многих отцов мы встречаем спорные суждения, тем не менее, в целом труды святых отцов должны излагать православное догматически верное учение.

Таким образом, до тех пор, пока тот или иной наш современник не канонизирован Церковью, его труды нельзя рассматривать как часть Предания, обязательного или рекомендательного для Церкви. Труды протоиерея Александра Меня в данном случае оказываются в одной группе с работами иерея Даниила Сысоева, несмотря на их диаметральную противоположность, как по содержанию, так и по духу.

Также необходимо сказать несколько слов о  категории церковных писателей. Их главной особенностью является то, что они не обязательно могут быть канонизированы Церковью и их учение может существенно отличаться от официального церковного. То есть, церковный писатель может быть и не прав. Примером такого писателя может служить Тертуллиан, много написавший для Церкви, но сам бывший вне ее ограды.

Зачастую наши современники на многих непонятных для них вещах ставят клеймо «ересь». Однако с самим понятием и сущностью ереси такие люди, как правило, не знакомы.  В самом общем определении ересь  - это учение, отличное от православного, и осужденное Церковью. Однако тут возникает ряд сложных канонических вопросов. В частности, что такое осуждение Церковью? Если понимать под этим осуждение Вселенским Собором, то получается, что после VIII века в Церкви нет ересей, или есть, но их никто не осуждал. Данная позиция вряд ли может быть интерпретирована как верная. Отсюда необходимо расширить границы осуждения Церковью того или иного учения до уровня решения Поместного или Архиерейского Собора.

Таким образом, отец Александр не богослов, не еретик и, конечно же, не святой отец Церкви, его труды не входят в данный момент в категорию церковного Предания. Мень-автор, пишущий на церковные темы.

Дав такую каноническую оценку личности отца Александра, перейдем к вопросу оценки его как автора, пишущего на религиозные вопросы.

 

КТО ТАКОЙ ОТЕЦ АЛЕКСАНДР МЕНЬ?

Выше нами были рассмотрены несколько важных понятий, относящихся к сфере церковного Предания.  Применяя их к отцу Александру,  мы приходим к следующим выводам:

Многие критики говорят о  некоем «учении Александра Меня». Но был ли отец Александр автором какого-то учения? Создал ли он что-то принципиально свое, какую то новую систему мысли или религиозную концепцию? Для того чтобы ответить на данный вопрос, необходимо откинуть все «не», то есть выделить те определения, которые нельзя применить к отцу Александру и его наследию.

Во-первых, отец Александр не создатель собственной системы. Сам он неоднократно говорил о себе лишь как о миссионере, называл себя «рядовым» и «сельским священником». Отец Александр не проповедует чего-то своего, его цель – это миссия, это проповедь учения Христа, рассказ людям о христианстве.

Во-вторых, отец Александр не богослов. Выше уже было сказано, что существует два понимания того, кто такой богослов. Более узкое и специфическое понятие говорит, что богослов – это тот, кто занимается боговидением, что, в свою очередь, возможно лишь при нравственной чистоте и возвышенности жизни. Тогда богословами мы можем наименовать всего лишь трех людей за всю историю Церкви и плюс небольшую группу святых. Если говорить об этом понятии в более широком смысле, то есть как о людях, профессионально занимающихся богословием, то и тут нельзя назвать отца Александра богословом.  Богослов XX века Владимир Николаевич Лосский в своих трудах рассматривал вопросы «тонкой материи», он создавал что-то новое, что входило в сокровищницу церковного Предания. Отец Александр систематизировал, писал, проповедовал, но не был богословом.

В-третьих, Александр Мень не философ.  Отец Александр многие свои труды посвятил истории русской религиозной философии, своим учителем и наставником почитал В.С. Соловьева, постоянно ссылался на Н.А. Бердяева, протоиерея Сергия Булгакова и многих других русских философов. Но сам он не являлся философом. Отец Александр не ставил перед собой вопросов онтологического и гносеологического характера, иными словами, он не был профессиональным мыслителем.

Отбросив все «не», то есть все те утверждения, которые не относятся к отцу Александру и его наследию, выясним, кем же являлся отец Александр.

Во-первых, он был миссионером. Именно миссия, приведение людей ко Христу, было главной задачей отца Александра.

Во-вторых, систематизатор. Как было сказано выше, отец Александр не создал какой-то собственной философской или богословской системы. Но он был систематизатором. Обладая поистине энциклопедическими знаниями, отец Александр для проповеди использовал все данные современной науки и весь опыт Церкви. Он ссылался как на работы физиков, так и на труды Святых Отцов. При этом нужно заметить, что работы отца Александра не носят полностью  компилятивного характера. Пропуская сквозь себя, свое мировосприятие огромнейший фактический материал, отец Александр наделял его новым, православным смыслом. Например, «Сын Человеческий» Меня содержит большое количество цитат из Ренана, но при этом протестантские взгляды самого Ренана Мень творчески обрабатывает и дает им православную интерпретацию, оставляя лишь внешнюю оболочку повествования.

Именно как систематизатор отец Александр выступает и в качестве экзегета. Он старается минимизировать личные оценки того или иного события библейской истории и приводит комментарии других авторов. Вообще личное присутствие отца Александра в его произведениях минимизировано.

В-третьих, отец Александр – священник и духовник.

Отец Александр для многих своих прихожан был духовником. Необходимо пояснить, что в православной традиции отношения духовника и его духовного чада – это тонкие и тесные духовные отношения, выходящие за рамки одной лишь исповеди у конкретного священника.  Отец Александр на страницах своего «Практического  руководства к молитве»[1] выступает в качестве духовника, дающего советы в области духовной жизни. Эти советы и воспоминания ряда прихожан о том, как отец Александр руководил их духовной жизнью, позволяют нам представить самого отца Александра как духовника и проанализировать некоторые духовные аспекты его трудов.

 

КРИТИКА ОТЦА АЛЕКСАНДРА.

Определившись с вопросом, кто же такой Александр Мень, перейдем к критическим замечаниям, касающихся его наследия.

Отца Александра, как человека, много и активно служившего на ниве Христовой, многие критиковали. С определенной долей условности можно выделить несколько направлений в критике отца Александра.

Во-первых, это критика его интерпретации Священного Писания.

Во-вторых, критика его отношения к другим религиям (особенно к католичеству).

В-третьих, критика его  отношения к эволюции.

В-четвертых, обвинения в поддержке некоторых исторических ересей.

В-пятых, критика отца Александра как исследователя.

Необходимо подробно разобрать каждое из представленных обвинений, и выяснить, какие из них оправданны и имеют здравый смысл, а какие  из них ошибочны и надуманны.

Среди главных критиков отца Александра мы выделим трех. Это протодьякон Андрей Кураев[2], обвинивший отца Александра в экуменизме и криптоуниатстве, протоиерей Сергий Антиминсов (или человек, скрывающийся под этим псевдонимом), раскритиковавший отношение отца Александра к Священному Писанию[3], и иерей Даниил Сысоев[4], обвинявший отца Александра в исповедании ересей, осужденных христианством. Необходимо заметить, что у Даниила Сысоева нет какого-то специального труда или статьи, которые были бы посвящены критике отца Александра. Поэтому в качестве примера данной критики мною было использовано одно из его высказываний на Интернет-форуме. Конечно же, сложно назвать Интернет-форум пространством для серьезного обсуждения важной проблемы. Но цитаты Даниила Сысоева использованы мной лишь как иллюстрация критики отца Александра. Не только отец Даниил, но и многие другие критики обвиняли отца Александра в чем-то похожем. Отец Даниил был выбран лишь как наиболее известный критик.

 

КРИТИКА ИНТЕРПРЕТАЦИИ СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ.

По отношению к Священному Писанию в целом:

1. Проблема богодухновенности Писания. И Антиминсов, и Сысоев утверждали, что отец Александр отрицал богодухновенность Писания, считая, что Библия  - это скорее слово  и дело человеческое, нежели Божественное. Для о. Александра в Библии, главным образом в Ветхом Завете, далеко не все достоверно. Повествования исторического характера якобы переплетаются с легендами и мифами. Отец протоиерей в принципе не отрицает, что в основе библейских повествований лежат реальные сказания богодухновенного характера – откровения пророков. Но он считает, что впоследствии, с течением времени, эти первоначальные рассказы «обрастали» разными вымыслами – наподобие народных былин»[5].

2. Отрицание или сомнение в ряде Библейских чудес (это касается как Ветхого, так и Нового Заветов).

3. Чрезмерное увлечение библейской критикой и комментариями инославных отцов Церкви.

Как считали  некоторые критики отца Александра, его склонность к библейской критике могла переходить дозволенные границы, что приводило к существенным ошибкам в интерпретации Писания: «задачу своих комментариев о. Александр видит в том, чтобы выяснить «историческую основу» Библии, отделив ее от «фантастического» элемента. Во что превращается библейская история при таком «отделении», покажем на примере небольшого фрагмента «научных комментариев» о.Александра. Согласно его разъяснениям, первые 11 глав книги «Бытия» – о творении мира и человека, о грехопадении, о всемирном потопе и Вавилонской башне – всего лишь легенды, переработка (и притом позднейшая, времен Вавилонского плена, VI в. до н. э.) древне-вавилонских мифов. Адам и Ева – это, оказывается, не конкретные личности, а лишь собирательные образы, также, как и «допотопные» патриархи – Сиф, Енох и т.п. (Быт., гл. 4-5)»[6].

4. Спорные интерпретации таких вопросов, как существование в мире зла и причины этого.  Антиминсов замечает, что, по мнению Меня,  «виновником мирового беспорядка косвенно является Сам Бог, допустивший неким богоборческим силам Хаоса в самом начале творения космоса исказить мировую гармонию»[7].

5. Некоторые заблуждения  в области духовной жизни.

Также многие критики обвиняли отца Александра в искажениях духовной практики Русского Православия. «Если теперь обратимся к трудам прот. Александра Меня, то найдем, что он самым существенным образом искажает Православное учение о благодати, смешивая то, что никак нельзя смешивать – нетварную Божественную благодать и тварные энергии. Приведем пример. «Моисей вернулся с Синая в таком же состоянии, в каком был Магомет, покинув пещеру горы Гиры. Он осознал себя пророком Божиим и был готов начать то дело, которое Ягве возложил на него»[8].

В области Ветхого Завета:

1. Отрицание реальности некоторых событий ветхозаветной истории, как реальность  и буквальность Шестоднева (для многих критиков отца Александра реальность Шестоднева тесно связана с его буквальностью), сомнения в реальности грехопадения (или сведение его на уровень аллегории) и т.д.

2. Отрицание авторства некоторых библейских книг (Например, отец Александр сомневается в том, что именно Моисей был автором всего Пятикнижия). Об этом со свойственной ему эмоциональностью писал отец Даниил Сысоев: «отвержение реальности Потопа, буквальности Шестоднева, Башни, существования Адама, Ноя, Исаака, Еноха»[9]. 

3. Спорные оценки личностей некоторых героев Ветхого Завета. Так, Антиминсов обвиняет отца Александра в искажении образов ветхозаветных патриархов. Он указывает на имевшие, по его мнению, место попытки отца Александра исказить суть духовного служения некоторых ветхозаветных патриархов, таких как Авраама: «почему-то о. Александр хочет принизить нравственный уровень «отца верующих»[10].

В области Нового Завета.

1. Отрицание Евангельских чудес. Сергий Антиминсов пишет, что «Вы не найдете в книге [«Сын Человеческий»- А.Е.] упоминания о Вифлеемской звезде – волхвы отыскали место рождения Христа, расспрашивая соседей. Бегство в Египет Святого Семейства и возвращение оттуда совершилось, согласно Евангелию, после явления Ангела Иосифу (Мф. 2, 13-19). о. Александр предпочитает не упоминать о небесном вестнике и считает, что Иосиф просто руководствовался соображениями естественного разума»[11].

2. Сомнения в богочеловечестве Христа и, как следствие этого, искажения в области христологии.  «Согласно православному вероучению, Христос – и истинный Бог, и истинный человек, причем абсолютно чуждый всякого греха. Некоторые места из «Сына Человеческого» заставляют думать, что автор умаляет Божественное достоинство Христа и не считает Его безгрешным по человечеству»[12].

Из подобного прочтения, по мысли Антиминсова, проистекают и другие искажения: «о. протоиерей считает, что Христос творил чудеса не силой Своего Божества, а за счет тех возможностей, которые даны человеку при творении. Это весьма серьезная догматическая погрешность. Христос и Его святые совершают чудеса нетварной Божественной энергией, тогда как обычные природные явления – вполне тварного происхождения. <…> Еще один пример догматической погрешности – об искушении Христа диаволом в пустыне (Мф. 4, 1-11). Отец Александр допускает, что это могло быть «видение... или все совершилось в душе Христа незримо» (с. 70). Но согласно православной антропологии диавол может приступить в видениях или помыслах только к человеку, не очищенному духовно, подверженному власти греха. Ко Христу диавол мог подступить только извне. Так что допущение о. Александра равносильно признанию греховности Христа, что присуще ереси несторианства»[13].

 

КРИТИКА ОТНОШЕНИЯ К ДРУГИМ РЕЛИГИЯМ.

Говоря об отношении отца Александра к другим религиям, критики обращали особо пристальное внимание на глубокое уважение отца Александра к религиозному опыту человечества. Общеизвестны обвинения в адрес отца Александра и его симпатий к католичеству, озвученные протодьяконом Андреем Кураевым.  Еще один критик отец Алексей Шумский крайне негативно отзывался об эклессиологии отца Александра и его отношении к мировым религиям: «Церковь включает в себя всё, что нравится отцу Александру. Разве что колдовской культ вуду туда не вошел. И получается, что Господь наш, Иисус Христос, совершенно «необязателен» для спасения. Учение отца Александра тяготеет к несторианской ереси, сущность которой заключается в растворении Церкви в стихии мира»[14].

 

КРИТИКА ОТНОШЕНИЯ   К ТЕОРИИ  ЭВОЛЮЦИИ.

Отец Даниил Сысоев утверждал, что для отца Александра было характерно учение о человеке, как о преображенной обезьяне. Он писал, что такое понимание человека «противоречит определению 5 Вселенского Собора против Оригена (там было провозглашено, что душа и тело появились одновременно»[15].

 

ОБВИНЕНИЯ В ПОДДЕРЖКЕ ИСТОРИЧЕСКИХ ЕРЕСЕЙ.  

Особый акцент на якобы имеющейся у отца Александра поддержке ересей делает отец Даниил Сысоев.

Сысоев обвиняет отца Александра в манихействе: «манихейство. - Учение о соучастии сатаны в творении мира, результатом чего была якобы происходившая эволюция»[16]. Таким образом, для Даниила Сысоева эволюция находится в тесной связи с манихейством. Необходимо заметить, что данный взгляд Сысоева   является очень спорным.

В качестве аргумента своей позиции он предлагает следующую цитату из «Истории религии» отца Александра: «Творение есть преодоление Хаоса Логосом, которое достигает сознательного уровня в человеке и устремлено в Грядущее. Итак, борьба - закон миротворения, диалектика становления твари" (Прот. А. Мень. История Религии Т.1 Истоки Религии М.1991. с.82). И проявлением этого в мире является эволюция (с.90)».

 

КРИТИКА ОТЦА АЛЕКСАНДРА КАК ИССЛЕДОВАТЕЛЯ.

1. Критика источников, на которые опирался отец Александр.

Многие критики замечали, что источники, на которые опирался отец Александр, не всегда были строго православными. Например, отец Александр ссылался в том числе и на труды католических и протестантских авторов, а зачастую вообще на работы атеистов (обычно это носило характер иллюстрации того или иного мнения атеистов).

2. Обвинения в научной недобросовестности.

Некоторые критики утверждали, что отец Александр не всегда добросовестно цитировал те или иные высказывания отцов, а зачастую и давал им слишком собственные интерпретации. В частности, Сергий Антиминсов пишет, что «еще один источник расхождений о. Александра с Церковью – его собственная научная недобросовестность. Хотя он и уверяет читателей, что в его книгах «нет ничего такого, что не опиралось бы на первоисточники и на выводы современных исследований» (М., с. 16), однако для того, кто берет на себя труд познакомиться с первоисточниками, становится вполне очевидно, что слишком часто о. протоиерей совершенно сознательно эти первоисточники искажает»[17].

Такова в самом общем и схематичной виде проблема оценки наследия отца Александра Меня. Как мы видим, существует большое количество обвинений отца Александра в самых различных ересях и искажениях христианства. Нашей задачей является не создание апологетического труда, посвященного отцу Александру, а попытка взвешенного и спокойного подхода к оценке его наследия. Именно такой подход и такая оценка помогут нам по-настоящему оценить место трудов отца Александра в жизни современного православного христианина и всей Церкви в целом.

Исходя из вышеизложенного, перед нами, то есть перед русской богословской школой стоит задача создания целого комплекса трудов, в которых было бы подробно изложено и проанализировано наследие отца Александра. Причем это должны быть работы не только теологов, но и биологов, физиков (для оценки отношения Меня к эволюции) и многих других специалистов.

Далее я предлагаю краткий набросок тем и вопросов, которые встают перед современной богословской наукой при рассмотрении наследия отца Александра.

В области патрологии необходимо дать точную оценку понятию consensus patrum  и частное богословское мнение, определить границы возможных отступлений от догмата.  Необходимо привести примеры наличия частных мнений у ряда отцов, как признанных Церковью, так и не признанных ею.

В области канонического права и сравнительного богословия необходимо проанализировать историю и современное состояние отношения Православной Церкви к инославию. Необходимо дать адекватную оценку экуменизму и экуменическому движению, основываясь на котором можно будет либо осудить, либо оправдать  экуменические позиции целого пласта русских религиозных мыслителей.

Важнейшей задачей в области догматического богословия необходимо составить своего рода православную «сумму теологии», в рамках которой было бы рассмотрено как догматическое учение Церкви, так и существующие по тому или иному вопросу частные богословские мнения.

В области исследований творчества отца Александра Меня необходимо создать аналогичную «сумму» спорных высказываний отца Александра Меня и сравнить ее с «Суммой» православия. Те частные мнения отца Александра, которые будут максимально далеко отстоять от православной «Суммы» необходимо будет проанализировать на предмет соответствия критериям частного богословского мнения. Выявленные нами частные богословские мнения могут и должны быть двояко интерпретированы. С одной стороны, те мнений, которые могут остаться в рамках теологумена, должны быть названы таковыми и должна быть дана православная интерпретация этих теологуменов.

С другой стороны, те частные мнения, которые будут радикально расходиться с «Суммой» православия (если таковые будут обнаружены) должны быть признаны неверными и осуждены Церковью.

Также для того, чтобы ответить на обвинения в  научной недобросовестности отца Александра, необходимо сравнить приводимые Менем цитаты с подлинными высказываниями святых отцов, как в буквальном смысле, так и в смысле общего контекста произведений. Помимо ответа на вопрос о научной объективности и честности отца Алексанра, мы также сможем получить ответ на вопрос о следовании отцом Александром православной традиции.

В результате этого гигантского труда мы сможем прийти  к ревизии трудов самого отца Александра, что позволит нам куда более подробно представить себе роль и место наследия отца Александра для жизни Православной Церкви.

Но стоит ли таких громадных трудов оценка наследия всего лишь одно человека? Этот вопрос не может не прийти в голову после такого списка необходимых трудов. Но я считаю, что  стоит, так как полученные в результате такой работы данные смогут помочь нам не только сформулировать свое отношение к отцу Александру, но и проанализировать огромный пласт  Церкви XX века.

Таким образом, отвечать на вопрос об ортодоксальности трудов отца Александра должна Церковь в целом. Отсюда предлагаю свое максимально схематичное изложение некоторых спорных аспектов в учении отца Александра, которые будут разделены на несколько важных пунктов.

 

АЛЕКСАНДР МЕНЬ КАК ИНТЕРПРЕТАТОР СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ.

1. Проблема богодухновенности Писания.

Отцу Александру еще при своей жизни приходилось неоднократно сталкиваться со всякого рода критиками и отвечать им на их выпады. В одном из писем отцу Владимиру Волгину (который, возможно, и является Сергием Антиминсовым), отец Александр подробно отвечает на вопросы, касающиеся своего отношения к Священному Писанию.

Необходимо заметить, что некоторые святые отцы имели мнение, согласно которому Библия была написана Богом, то есть человеческий фактор был минимизирован: «в христианской традиции существовало мнение, согласно которому  библейские авторы были лишь орудием в руках Божиих, то есть механически писали тексты Библии. Такой точки зрения придерживались Афинагор, Юстин и Тертуллиан»[18].

Отец Александр скептически относится к такому пониманию богодухновенности Писания и говорит, что «его можно сблизить с так называемым «автоматическим письмом», при котором медиум в состоянии бессознательного транса становится проводником таинственных инспираций. При таком «вербалистском» (от verbum — «слово») понимании каждое слово, каждая буква Библии должны пониматься буквально, без малейшей историко-филологической критики, ибо перед нами будет не произведение человека, а лишь запись Божественных глаголов»[19].

Но вербализм является лишь одной из точек зрения на формирование Священного Писания, то есть не является общепринятым православием мнением.

Отец Александр замечает, что вообще  механическое понимание богодухновенности Писания (которое как раз и характерно как для Антиминсова, так и для Сысоева) характерно скорее для иудаизма и крайнего протестантизма, чем для православия: «механически буквальное понимание боговдохновенности священных книг - достояние иудейского и консервативного протестантского богословия - не может быть защищено православными богословами как уклоняющееся в своего рода «монофизитство», а должно быть исправлено в свете Халкидонского догмата о богочеловечестве. Участие в написании Библии человеческого элемента с его ограниченностью объясняет особенности ветхозаветных книг как исторических источников, их ошибки и анахронизмы, которые могут быть исправлены внебиблейскими данными, обогатившими, особенно в последние десятилетия, историю Древнего Востока»[20].

Формулируя свое отношение к проблеме богодухновенности Писания, отец Александр подчеркивал несколько важных моментов.

Во-первых, отец Александр утверждает, что его подход к богодухновенности Библии абсолютно ортодоксален: «все мы верим, что Библия, включая ее ветхозаветные разделы, есть Слово Божие. Но только ли Божие? Должны ли мы считать, что священные авторы писали как бы «под диктовку Святого Духа»? Такой подход к боговдохновенности встречался у некоторых иудейских комментаторов и ряда ранних церковных писателей. Однако в целом он не был принят святоотеческой экзегезой. Например, согласно блаженному Августину, в Библии Бог «через человека говорит по-человечески» (О Граде Божием, 17, 6). Святитель Иоанн Златоуст указывает, что Бытописателем допущено «снисхождение к обычаю человеческому» (Беседа на Бытие, III, 3). Сам Господь Иисус объяснял, что допущение развода не выражает воли Божией, а есть уступка человеческому «жестокосердию» (Мф. 19, 8)»[21]

Более того, за наличие «человеческого фактора» в написании Священного Писания свидетельствует и существенные отличия в стиле написания некоторых библейских книг.
«Святые Отцы неоднократно подчеркивали различие в стиле, языке и характере у боговдохновенных писателей. Так, по словам блаженного Иеронима, «Иеремия кажется грубым в сравнении с Исаией и Осией» (Толкование на Исаию). Иными словами, священные авторы Библии, передавая нам Откровение Божие, не утрачивали при этом своих личных особенностей и черт, которые наложила на них эпоха»[22].

Таким образом, обвинения в отрицание богодухновенности Писания являются необоснованными.

2. Проблема авторства некоторых книг Библии.

Также отец Александр поясняет и свое отношение к проблеме авторства некоторых книг Священного Писания. В частности, он пишет, что многие святые отцы не имели единого мнения относительно авторства некоторых книг Священного Писания. Например, «блаженный Иероним считал, что часть Пятикнижия написана Ездрой (О Приснодевстве Богоматери). Он же думал, что Книга Иисуса Навина составлена им самим, в то время как блаженный Феодорит делает вывод, что книга написана «не самим Навином, а кем-то жившим позже» (бл. Иероним. Посл. к Павлину; бл. Феодорит. Толкование на Ис. Нав. Вопр. 14). То же говорит блаженный и о Книге Судей (Толк. Вопр. 2)»[23].

Также отец Александр замечал, что религиозная значимость книги никак не может быть поколеблена из-за того, что она окажется написанной не одним, а несколькими авторами.  Отец Александр ссылается на консервативного православного богослова А.С. Хомякова, который пишет, что «если бы удалось доказать, что Послание к Римлянам не принадлежит апостолу Павлу, то Церковь заявила бы: «Оно от меня». Именно исходя из содержания Церковь отвергла Евангелие, написанное якобы Фомой — личным учеником Христа, а канонизировала писание Луки, человека, который не был свидетелем евангельских событий»[24].

Также отец Александр сомневался в авторстве Давида над всеми псалмами, ссылаясь на саму Библию: «сама Библия не приписывает всей Псалтири Давиду, при этом ссылаясь на саму Библию:Многие псалмы в своем написании имеют другие имена (Пс 41—49, 72—84, 86—88), а многие безымянны»[25].

Следовательно, обвинять отца Александра в неправославии его понимания авторства некоторых книг Священного Писания как минимум странно.

3. Проблема библейских чудес.

Следующим пунктом обвинений в адрес отца Александра является обвинений в отрицании или сомнении относительно ряда чудес. Согласно определению из его «Библиологического словаря», чудеса в Библии – это  «библейские события, которые выходят за пределы обычного хода вещей и в которых Божественный Промысл проявляется особым образом»[26].

Отец Александр разделяет чудеса в Библии на три категории:

«а) «Сверхъестественными» в полном смысле слова могут быть названы чудеса, которые относятся непосредственно к Божественному Бытию. Это и создание тварного бытия, и провиденциальное Домостроительство спасения в целом.

б) К чудесам относятся промыслительные события, которые по видимости имеют «естественный» характер, но происходят в необходимый момент священной  истории. Так, спасение израильтян от голода в пустыне было чудесным действием Промысла, хотя оно проявилось в естественном факте (пролет перепелов через Синайский полуостров; ср. Исх 16:13; Числ 11:31). Некоторые экзегеты относят к этой категории "казни египетские" и переход израильтян через море.

в) Есть в Библии описания чудес, которые не столько отражают чудесную помощь Божью, сколько представляют собой поэтические образы, призванные передать ту или иную идею.

Определить, насколько это возможно, к  какой из трех категорий относится описание в Библии того или иного чуда, - задача экзегетики»[27].

Как мы видим, отец Александр разделял чудеса  на реальные и аллегорические. Таким образом, мы можем констатировать факт, что сомнение в ряде чудес, приписываемое отцу Александру, на самом деле является не отрицанием чуда как такового, а  своего рода систематизацией чудес.

Таким образом, отец Александр постулирует ортодоксальное отношение  к библейским чудесам.

Однако, помимо постулирования того или иного утверждения, проанализировать как эти теоретические построения реализуются на практике. В частности, проанализируем, как отец Александр повествует в своих трудах о чудесах.

Антиминсов обвиняет отца Александра в том, что на  страницах его «Сына Человеческого» отсутствуют упоминания о Вифлеемской звезде, а бегство в Египет состоялось  без явления ангела Иосифу.  Некоторые обвинения представляют собой откровенную ложь. Вот что сказано в «Сыне Человеческом» о рождении Иисуса: «Жители Иерусалима, привыкшие, что их город часто посещают пилигримы из дальних стран, вероятно, не обратили внимания на караван чужеземцев, который двигался по его улицам зимой 750 года от основания Рима. Но вскоре о них заговорили, так как стало известно, что путешественники разыскивают царя Иудеи, причем вовсе не Ирода, а другого, недавно родившегося. «Мы видели восхождение его звезды и пришли поклониться ему",- объясняли они. Оказалось, что это были восточные маги, обнаружившие в небе знак великого Властелина»[28].

Как  мы видим, звезда все-таки упоминается отцом Александром. В повествовании «Сына Человеческого» отсутствует упоминание об ангеле, который приказал бежать в Египет. Вообще бегство в Египет описывается отцом Александром очень кратко: « Галилейская семья скрылась вскоре после ухода волхвов. Иосиф знал, что разумнее совсем покинуть пределы Иродовых владений, и отправился в Египет - один из ближайших центров, где жили евреи «рассеяния»[29]. 

Можно ли на основании отсутствия в данном повествовании ангела считать, что отец Александр в принципе отрицал чудеса? Конечно же, нет, так как это утверждение базировало бы всего лишь на одном доводе. Также с проблемой библейских чудес связана тема отношений отца Александра с библейской критикой, так как многие сторонники крайней библейской критики отрицали чудеса.

Отец Александр знал и изучал библейскую критику, Однако при этом он здраво отделял крайности некоторых представителей библейской критики от адекватного православного понимания данной проблемы. В частности, он писал, что «одной из главных ошибок нового течения в левопротестантской экзегетике была ее ориентация на позитивизм и эволюционизм. Этим не замедлили воспользоваться ее противники, указав на ее предвзятость, односторонность и отрыв от христианских принципов. Однако значение «либеральной библеистики» было не только отрицательным; она пробудила, вместе со стремлением отстоять традицию, живой интерес к историко-филологической экзегетике, к более глубокому развитию науки о Св. Писании»[30].  

Отец Александр сознавал, что многие люди увидят в библейской критике посягательство на богодухновенность Писания: «нет ли в принятии библейской критики посягательства на нашу веру в боговдохновенностъ Писания? Не благочестивее ли признать, что Бог есть «автор Библии» в том смысле, что Он продиктовал в ней каждое слово?»[31]

Но такая позиция не могла вместить в себя несколько важных противоречий, а именно: «во-первых, с представлением о библейском писателе как о пассивном орудии Промысла трудно согласовать различие стилей священных книг. У многих св. авторов стиль ярко индивидуальный, они явно принадлежат к разным кругам общества, у них разные обороты речи и выражения»[32]

Во-вторых, «во многих местах Библии ощущается влияние той эпохи, в которую жил автор. Изучение памятников древности показывает, насколько широко авторы Библии пользовались лексиконом своего времени и как часто вводили в текст намеки на современные им события»[33].

В-третьих, «если Библия есть книга Истины по существу своему, то по форме она содержит большое число неточностей»[34].

К тому же вербалистское понимание Писания противоречит главному догмату христианства – догмату о Богочеловечестве, так как «игнорирует богочеловеческий характер Домостроительства Божия. Священный автор не есть механический передатчик; он — живая личность, преломляющая и претворяющая Откровение Божие в своем собственном существе, передающая его через свой язык, мышление, эпоху»[35].

Таким образом, обвинения отца Александра в отрицании чудес, равно как и в чрезмерном увлечении библейской критикой, не могут быть признаны верными.

4. О методах толкования Священного Писания.

Тесно связана с проблемой библейской критики проблема метода толкования Священного Писания. Отец Александр утверждает, что не существует какой то единой, универсально правильной экзегезы Священного Писания. Отцы Церкви по вопросу творения мира имели самые разные мнения, следовательно, попытки искать какую-то универсальную экзегезу, как минимум, бессмысленны. Примером этого могут служить разнообразные трактовки первых строк Библии: «преподобный Ефрем Сирин считает слова в Быт. 1, 1 указанием на начало творения во времени; между тем, как святитель Феофил Антиохийский, святитель Амвросий Медиоланский, блаженный Августин и др. видят здесь указание на предвечное «начало», в котором пребывает «рождаемый Сын» Ин. 1, 1)»[36].

Таким образом, «совершенно необоснованно мнение, будто Отцы считали единственно правильным буквальную экзегезу. Даже такой сторонник буквального толкования, как святитель И. Златоуст, указывал, что в Писании многое описано образно ради «снисхождения к обычаю человеческому» (Беседы на Бытие, III, 3)».  И в завершение отец Александр резюмирует, что  «у Священных Отцов не было единого общепринятого метода толкования Библии. Поэтому нельзя считать лишь какую-то одну экзегезу единственно православной»[37].

5. О спорных вопросах духовного опыта отца Александра.

Относительно искажения духовного опыта отцом Александром,  а именно сравнения ветхозаветных пророков с религиозными деятелями других конфессий (например, Моисея и Мухаммеда), то данный вопрос необходимо предоставить полноте Церкви. Традиционно  православие осуждает духовный опыт других религий, в частности называя Мухаммеда лжепророком, что характерно  для Иоанна Дамаскина.

Имеют ли такие сравнения право на существование? И являются ли они свидетельством того, что отец Александр просто не разделял духовный опыт  христианства и иных религий,  а также православия и инославия?

Является ли подобное отношение к иным религиям пренебрежением к собственной? Ответить на эти вопросы должна полнота Церкви.

Я же сделаю лишь общие комментарии об отношении отца Александра к мировым религиям.

 

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР И ЭКУМЕНИЗМ

Для отца Александра «история мировой религиозности начинается не с христианства, а гораздо ранее. Христианство – это уже высшая точка развития религиозного опыта»[38]. Он писал, что «Благая Весть, принесенная евангельской проповедью, явилась ответом не только на чаяния людей эпохи Августа и Тиберия. В христианстве завершился длительный всемирно-исторический  процесс  религиозных исканий человечества.  На протяжении веков люди исходили несметное множество дорог и тропинок; они испытали и взвесили почти все, что в состоянии был охватить человеческий дух, – от мироотрицающей мистики до богоотрицающего материализма. И лишь тогда, когда пути эти были пройдены и поиски исчерпаны, наступила, выражаясь библейским языком, «полнота времени». Миру явилось Откровение – величайшая тайна, человеку были указаны пути к совершенной жизни»[39].

Во вступлении к «Истории религии» отец Александр характеризует основной принцип изложения материала: «мы будем искать истину вместе с анимистом, буддистом или греческим мыслителем, что поможет нам уловить подлинную динамику религий, подготовивших мир к явлению Богочеловека. Движение к этому центру, или высшей точке, представляет собой поистине захватывающее зрелище; следя за ним, мы сможем глубже понять и смысл самого христианства»[40].   

Более того, Мень надеется, что «если предлагаемый цикл книг поможет читателям увидеть в истории религий не скопище заблуждений, а потоки рек и ручьев, несущих свои воды в океан Нового Завета, цель автора будет достигнута»[41]. Таким образом, цель данного труда – показать развитие религиозного опыта человечества как пути к христианству. Данный принцип, хотя и вызывает критику со стороны ряда авторов, в глубине своей не противоречит христианству. Святитель Василий Великий в своем  слове «К юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений»[42] призывал брать из античного, то есть языческого наследия все то хорошее, что в нем есть, при этом отсекая все негативное.  Так, святитель писал: «займем лучше у них те места, где они восхваляли добродетель и порицали порок»[43]. Однако при этом святитель предупреждал, что «всего же менее будем внимать им, когда говорят что-нибудь о многих богах, и притом разномыслящих»[44], равно как и «ораторам не будем подражать в искусстве лгать»[45].

Получается, что «уважительное отношение отца Александра к античной религии находится в рамках христианской традиции»[46]. Сам отец Александр позиционировал свое отношение к античности и язычеству как христианское: «даже в язычестве найдет предчувствие и предвосхищение Благой Вести. Недаром апостол Павел отправной точкой своей проповеди в Афинах сделает алтарь «неведомому Богу». Однако такого рода диалог будет нередко подменяться компромиссом с чуждыми Евангелию сторонами древних верований»[47]. 

Как логическое продолжение данного вопроса перед нами встает проблема отношения отца Александра к другим религиям. Напомним, что  многие критики обвиняли отца Александра в экуменических симпатиях, а особенно в симпатиях к католичеству.

Стоит заметить, что проблематика католичества сравнительно редко появляется на страницах его произведений. Проанализируем имеющиеся в нашем распоряжении фрагменты.

Отец Александр был автором «Практического руководства к молитве»[48], представляющего собой компиляцию изложения молитвенного опыта святых и личного духовного опыта отца Александра. «В тексте мы встречаемся со ссылками как на православных, так и на католиков. Среди православных авторов мы встречаемся с такими именами, как Никодим Святогорец, Игнатий Брянчанинов, Феофан Затворник и многие другие. Однако в этом же произведении есть цитаты из Франциска Сальского. 

Более того, отец Александр периодически обращался к духовной практике католичества. Примером этого может быть призыв отца Александра к молитвенному размышлению, что относит нас к католической практике реколлекций, то есть молитвенных размышлений. <…> Данные реколлекции восходят к духовному опыту многих католических орденов, а в особенности к опыту иезуитов»[49].

Является ли подобное заимствование аргументом в пользу склонностей отца Александра в сторону католицизма? «Для ответа на данный вопрос необходимо понимать, что отец Александр жил в то время, когда любой религиозный опыт противопоставлялся атеизму. Заимствуя что-то из католического молитвенного опыта, отец Александр оставался в русле православия.  Приведем исторический пример. Формирование православных духовных школ, таких, как Киево-Могилянская Академия, было тесно связано с заимствованиями у католиков основных принципов духовного образования. Однако это никоим образом не  ставило Петра Могилу и прочих преподавателей Академии вне рамок православия»[50].

Отец Александр искренне верил, что православие может заимствовать у других христианских конфессий их положительный опыт. В «Письме об экуменизме» он писал: «как быть, если видишь у инославных христиан нечто воистину достойное и прекрасное (горячую веру, живую молитву, чистоту жизни, общинность)? Ответ один: благодарить Бога за этих людей и молиться о том, чтобы и мы умножали в своей среде эти черты и дарования»[51]. 

Отец Александр сам формулировал свое отношение к разделению Церквей. Так, в своем «Кредо» он писал, что исповедует христианство как динамическую силу, которая «переживает разделение христиан как общий грех и нарушение воли Христовой (Ин. 10,16), веря, что в будущем грех этот преодолеется, но не на путях превозношения, гордыни, самодовольства и ненависти, а в духе братской любви, без которой призвание христиан не может быть осуществлено (Мф. 5, 23-24)[52].

Отец Александр постоянно подчеркивал, что разделение Церквей является результатом греховности человечества. В «Экклезиологических тезисах» он писал: «Факт разделения Церкви есть вопиющий грех христианского мира, противление воле Христа (Ин. 10, 18). Последствия разделения в мистическом плане огромны. Можно, кроме того, доказать, что бесчисленные бедствия разделенного христианского мира были порождены расколом. Это объясняется в свете слов Господних о жертве Богу (Мф. 5, 23), которая недопустима без примирения с братом»[53].

По мысли отца Александра, причины разделения Церквей лежат в культурно-историческом плане: «исследования объективных историков показали, что так называемое «разделение Церквей» имело, главным образом, этнопсихологические, культурные и политические причины, то есть причины нецерковные. Одной из таких причин являлась богослужебная и обрядовая унификация, проводимая в прошлом как Римом, так и Византией»[54].

Католицизм не есть ересь, – утверждает отец Александр и анализирует само понятие ереси: «ересью, то есть учением, противоречащим основам христианства, называется доктрина, обсужденная и отвергнутая одним из Вселенских Соборов. Если такой соборной оценки не было, спорное учение является «богословским мнением» (теологуменом), то есть не общеобязательным для всех христиан. Особенности католических «теологуменов» не таковы, чтобы быть причиной абсолютного взаимонепонимания Востока и Запада»[55].

Таким образом, отец Александр воспринимал разделение в христианском мире в двух планах. С одной стороны, как результат греховности человечества. С другой, как естественную закономерность, связанную с разностью культур и традиций, воспринявших христианство.

Еще одним важнейшим документом об отношении отца Александра к католицизму служит так называемое «Письмо об экуменизме».[56] Во-первых, отец Александр признает возможность молитвы с инославными христианами, ссылаясь на практику некоторых православных иерархов, а  также на свою глубокую убежденность в том, что «Господь основал не несколько исповеданий, а единую Церковь и разделения христиан воспринимаем как грех (молясь о «соединении всех»)[57]. 

Во-вторых, «будучи противником личной унии, отец Александр считал, что воссоединение христиан возможно путем «преодоления вражды, желания понять других при сохранении верности своей традиции». При этом «те случаи, когда люди, побывав у инославных, разрывают братское и евхаристическое общение со своими» отец Александр называл изменой как с человеческой, так и с духовной точки зрения»[58].

Таким образом, «Отношение отца Александра к мировым религиям находится в общем русле православной традиции, которую можно возвести к апостолу Павлу и святителю Василию Великому.  Также необходимо учитывать особенности миссионерского поля времен отца Александра. Главным противником христианства был атеизм, и в борьбе с ним необходимо было всеми силами подчеркивать, что религиозный опыт всего мира вел человека к христианству. Отец Александр проповедовал во времена дихотомии «вера–неверие», «христианство–атеизм», что накладывало существенный отпечаток на его труды.

Изучение истории мировых религий также наложило существенный отпечаток на восприятие христианства. Отец Александр тонко чувствовал, что христианство – это живая и динамичная религия, которую сложно зажать в жесткие рамки единой унификации. В результате этого в христианстве происходили разделения, основанные как на разности культур и традиций народов, так и на греховности людей.

Отец Александр считал, что православие может заимствовать у других конфессий что-то положительное. Так, в его руководстве к молитве появились ссылки на духовный опыт католических святых. Это не было проявлением его тайных католических симпатий. Это было закономерным следствием восприятия отцом Александром христианства как живой и динамичной силы.

Отец Александр был противником личной унии и самовольного евхаристического общения. Он считал, что воссоединение христианства начинается на культурном и ментальном уровне. Мень призывал к устранению гордости, обиды, неприязни друг к другу как к некоему фундаменту для объединения»[59].

Таким образом, отношение отца Александра к другим религиям и к экуменическому движению в целом находится в русле православной традиции.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Данная работа была посвящена выявлению и анализу спорных взглядов протоиерея Александра Меня и сравнению их с православной традицией. 

В первой части работы мною была кратко рассказано о церковном Предании, даны общие определения таким важнейшим понятиям как «богослов», «частное богословское мнение» и т.д. В результате мною был сделан  вывод, что отец Александр Мень  - это не богослов и не отец Церкви. Отец Александр – это церковный писатель, человек, пишущий на религиозные темы.  

Во второй части работы мною были проанализированы труды отца Александра как церковного писателя и определено, что он не является создателем самостоятельной богословской или философской системы. Отец Александр – систематизатор, главной целью которого была миссия, приведение людей ко Христу.

Третья часть работы была посвящена рассмотрению и систематизации критики в адрес отца Александра. Мною было выявлено пять основных направлений критики, изложенных выше.

В рамках четвертой части мною рассматривается проблема отношения отца Александра к интерпретации Священного Писания. В частности, такие вопросы как метод толкования Писания отцом Александром, проблема библейских чудес  и многое другое. Общий вывод, сделанный мной по данной проблеме, гласит, что отношение отца Александра к интерпретации Священного Писания православно.

И в последней части мною был рассмотрен важный вопрос отношения отца Александра к экуменизму и мировым религиям в целом. Позицию отца Александра по данному вопросу можно назвать находящейся в рамках православной традиции.

Моя работа представляет собой лишь попытку осмыслить наследие отца Александра Меня и дать комментарий на некоторые его труды и содержащиеся в них спорные мнения.  Подробное рассмотрение данного вопроса требует куда больших усилий и труда целой группы исследователей. Поэтому  я призываю соборный разум Русской Православной Церкви к продолжению  данной работы.

 

Источники и литература:

 

1. Антиминсов Сергий, протоиерей. Отец Александр Мень как комментатор  Священного Писания. http://krotov.info/library/13_m/myen/de_antimins.html.

2. Василий Великий, святитель. К юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений  // Творения святителя Василий Великого. – СПб.: 1911. – Т.2., с.255–266.

3. Ермолин А.В. Филокатолицизм в русской религиозной философии. Ярославль: Издательство ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, 2012.-208с.

4. Кураев Андрей, дьякон. Вызов экуменизма. М.: Грифон, 2008.-480с.

5. Мень Александр, протоиерей. Два письма священнику Владимиру Волгину. http://www.alexandrmen.ru/books/bychkov/bych16.html

6. Мень Александр, протоиерей. История религии. В поисках пути, истины и жизни. в 6 т. Т. 1. Истоки религии. – М.: Слово, 1991. – 288 с.

7. Мень Александр, протоиерей. История религии. В поисках пути, истины и жизни. в 6 т. Т. 6. На пороге Нового Завета. – М.: Слово, 1992. – 622 с.

8. Мень Александр, протоиерей. Кредо.

9. Мень Александр, протоиерей. Магизм и единобожие. http://krotov.info/library/13_m/myen/1_3_pril01.html

10. Мень Александр, протоиерей. Письмо об экуменизме. http://krotov.info/library/13_m/myen/2_ecumeni. html

11. Мень Александр, протоиерей. Практическое руководство к молитве. Брюссель: Жизнь с Богом, 2010.-176с.

12. Мень Александр, протоиерей. Сын Человеческий. М.: Жизнь с Богом, 2012.-496с.

13. Мень Александр, протоиерей. Чудеса библейские//Библиологический словарь. http://www.edudic.ru/men/225/

14. Мень Александр, протоиерей. Экклезиологические тезисы // Теология. – 1993. –  №5. – С. 108–112.

15. Сысоев Даниил, иерей. http://www.cirota.ru/forum/view.php?subj=1 2632&user_id=2818&show_all=1

16. Шумский Александр, иерей. О малом народе,  протоиерее Александре Мене и его последователях. http://www.3rm.info/5045-nevmenyaemye-ierej-aleksandr-shumskij.html.